Родился в семье крестьянина. Украинец. В 1913 г. вместе с семьёй эмигрировал в Канаду. Жил в Виннипеге. Окончил неполную среднюю школу. В 1917 г. его отец вступил в Коммунистическую партию Канады и участвовал в основании ее русского отделения в г. Виннипег. В 1922 г. по совету отца Степан вместе с братьями Григорием и Федором вступил в Лигу молодых коммунистов.

В 1924 г. вместе с семьей вернулся в СССР. Некоторое время Супруны жили на Алтае, затем в Алма-Ате и Пишпеке, а осенью 1925 г. переехали на Украину, в Белополье. Там Степан устроился учеником в кустарную каретную мастерскую. Вскоре его отец был избран секретарем Сумского облисполкома. Степан переехал в Сумы и стал работать столяром в комборбезе (комитете по борьбе с безработицей). В 1928 г. он устроился на Сумской машиностроительный завод. Летом работал пионервожатым. Однажды едва не утонул в реке, спасая двух детей.

В РККА с 1929 г. Член ВКП(б) с 1930 г. В 1930 г. окончил школу младших авиационных специалистов в Смоленске, в 1931 г. - военную школу летчиков.

В его характеристике указывалось: «Имеет все данные быть не только отличным лётчиком - истребителем, но и вдумчивым исследователем, экспериментатором в лётном деле».

После окончания авиашколы служил в Бобруйске. Был командиром звена 7-й отдельной истребительной авиационной эскадрильи им. Ф.Э. Дзержинского.

Однажды во время занятий по воздушной стрельбе самолет-буксировщик, сделав неудачный вираж, сам себе захлестнул крыло буксировочным тросом мишени. Пилот попытался сбросить петлю с крыла, но ничего не получилось. Мишень тянула крыло в сторону, переворачивая самолет. Кое-как держась в воздухе, он стал быстро терять высоту. Летчик собрался выпрыгнуть с парашютом. Видя это, Супрун подлетел к буксировщику и взмахом руки приказал летчику любым путем выровнять самолет. Стремительно развернувшись, он догнал его, осторожно приблизился к крылу и винтом обрубил трос, предотвратив неминуемую катастрофу.

Но были в его жизни и более тяжелые испытания. В один из осенних дней, техник Стрижёв, сидевший в самолёте Супруна и проверявший работу мотора, неожиданно вырулил со стоянки на старт и пошёл на взлёт с набором высоты на запад. На аэродроме забили тревогу, в воздух вдогонку подняли самолёт. Но было поздно.

Стрижёв пересёк государственную границу и совершил посадку в Польше, у г. Лида. Некоторое время спустя поляки вернули самолёт, но техника вернуть отказались. Вскоре в Бобруйской авиабригаде объявили приказ Наркома обороны о предании суду Военного трибунала командира эскадрильи, инженера эскадрильи и инженера отряда, подчинённый техник которых оказался изменником Родины. Суду предали и Супруна, чей самолёт был использован для побега. Все четверо, осуждённые на разные сроки, были заключены в Бобруйскую тюрьму…

Лучшие дня

С июля 1933 г. служил летчиком-испытателем в НИИ ВВС РККА. Участвовал в испытаниях «этажерки Вахмистрова», испытаниях самолетов на «перевернутый» штопор. Отчаянная смелость, огромное желание овладеть новой специальностью и работоспособность помогли ему встать в ряды лучших авиаторов того времени.

В мае 1935 г. в составе пилотажной пятерки участвовал в воздушном параде над Красной площадью. За виртуозное владение самолетом приказом наркома обороны он был награжден золотыми именными часами.

Летом того же года Супрун отдыхал в санатории ВВС на Черном море. Там он случайно познакомился с одним молодым человеком. На другой день, вместе выйдя на лодке в море, они долго беседовали. Супрун внимательно выслушал юношу, который откровенно признался, что ему, авиатехнику, отказывают в переводе в летный состав. «Не унывай, - сказал Супрун. - Поверь, и мне не сразу удалось подняться в небо. Многое пришлось выдержать. Но поднялся! Верю - поднимешься и ты! Главное не потерять мечту».

Позднее собеседник Супруна окончил школу летчиков. В годы Великой Отечественной войны он сбил 59 фашистских самолетов лично и 6 в группе. Еще около 15 сбитых самолетов по разным причинам не были ему официально засчитаны. Александр Покрышкин стал трижды Героем Советского Союза и Маршалом авиации.

1.05.36 г. во время воздушного парада Супрун возглавлял пилотажную пятерку.

26.05.36 г. он был награжден орденом Ленина.

18.08.36 г. за отличный пилотаж был премирован легковой автомашиной «Москвич».

В его аттестации указывалось: «Дисциплинирован на земле и в воздухе... В летной работе вынослив и неутомим. Летает на всех типах истребителей. Хорошо владеет элементами воздушного боя скоростных самолетов. Идеологически устойчив. Аварий и поломок не имеет. Над повышением своих знаний работает с большим интересом, осваивает новую технику и в этом отношении незаменимый».

В 1937 г. его избрали депутатом ВС СССР 1-го созыва от Севастопольского округа.

Однако, волна репрессий, захлестнувшая страну в эти годы, едва не накрыла и Степана Супруна.

Летчик-испытатель 1-го класса И.И. Шелест рассказывает: «Липкин председательствует. Полковник Романов сидит рядом. Опираясь обеими руками на стол для большей устойчивости, Липкин провозгласил трескучим голосом:

Итак… Поступило предложение исключить Супруна из партии за связь с врагом народа Гамарником. Кто за это предложение, прошу поднять руки!

Петров ощутил под горлом тошнотворный ком. Покосился вправо, влево… кто-то… стал поднимать руку, и тут уж мало-помалу потянулись вверх и другие. Страшную тишину искажал лишь чуть слышный скрип кресел.

Так… - сказал председатель.

Петров оглянулся, увидел лес рук. Похоже было, что голосуют единогласно.

Прошу опустить! – предложил Липкин.

«Что же это делается?! – ужаснулся Петров. – …Да что же это с нами творится?!»

Кто против?..

Резко откинувшись на спинку кресла и устремив взгляд на Липкина, Петров вскинул руку вверх…

Вы… тов… про-т-тив?.. – кой-как выдохнул Липкин с видом, будто под ним проламывается доска.

Да, я против исключения Степана Супруна из партии, - сказал Петров очень высоким голосом, не узнавая себя… Петров увидел как сидящий рядом с Липкиным полковник Романов бледнеет на глазах. Тот стал сомнамбулически приподниматься.

Поясните свою позицию, - заговорил он ледяным голосом, игнорируя председательствующего, - почему вы голосуете один вопреки мнению всего коллектива?

Комбриг Петров занимал пост начальника самолетного отделения в институте, с ним нельзя было не считаться. Петров встал…

Я верю Степану Павловичу Супруну, верю в его честность человека и коммуниста. Он так много сделал для нашего Воздушного Флота, проявляя как летчик-испытатель и защитник Родины, множество раз мужество и героизм, доказывая свою беззаветную преданность партии, что я не могу ему не верить. Поэтому и голосую против исключения его из партии. Что же касается его «связи с врагом народа», то скажу вот что: мы все здесь - люди военные, и если нас пошлют куда-то и с кем-то в одном вагоне, как Супруна, поедем, не допуская мысли, что столь высокий начальник, с кем отправляемся в командировку, может оказаться «врагом народа». Такова моя позиция и она непоколебима.

Несколько мгновений зал был скован гнетущим безмолвием. Все вокруг Петрова сидели теперь потупясь – у каждого, поди, было мерзко на душе. И только Петров и Романов напряженно вглядывались в глаза друг другу. И тут в первом ряду у прохода грохнуло откинувшееся сиденье, и встал Супрун, высокий, крепкий атлет, и когда он повернулся и зашагал к выходу, Петров увидел, как по его щекам катятся слезы. В затаенном зале хорошо слышались его шаги… Потом все стали подниматься, не глядя друг на друга.

Через два дня комиссия ЦК ВКП(б) отменила решение собрания и восстановила Степана Супруна в партии».

15.12.38 г. во время испытаний нового истребителя разбился Валерий Чкалов.

Супрун написал письмо Ворошилову: «К XVIII съезду нашей партии выходит второй экземпляр самолета И-180, на котором погиб лучший летчик нашей Родины Валерий Чкалов, на первом экземпляре этого самолета должны были проводить испытания: Чкалов - заводские и я - государственные. Сейчас же люди боятся доверить мне провести испытания и первым вылететь на этом самолете только лишь потому, что я депутат Верховного Совета Союза ССР.

Тов. народный комиссар! Мне сейчас стало исключительно тяжело работать - все начальство в целях страховки... всяческими способами старается меня оттеснить в сторону, лишь бы я только не летал. Все это в корне неверно и крайне мне обидно… Вы лично знаете, как я летаю на скоростном самолете - за десять лет летной работы я не имел ни одной аварии, не разбил ни одного самолета... У меня имеются десятки фактов, которые я мог бы привести, чтобы доказать Вам, как мне не доверяют. Не буду отвлекать Ваше внимание на ряде мелких фактов, укажу только самые основные: в течение ряда лет я прошу послать меня в командировку в Китай или Испанию - для приобретения боевого опыта. Все мои старания остаются безрезультатными.

По моему личному совету были построены 5 облегченных (красных) самолетов И-16, на которых в 1937 году мы пятеркой показывали высший групповой пилотаж 18 августа в День авиации. Сейчас у нас все эти самолеты отобрали, даже самолет, на котором я водил пятерку, поддерживая свою технику пилотирования, воздушный бой и воздушную стрельбу, забрали люди, которые приобрели боевой опыт. Скоро уже будет полгода, как я не проводил никакого испытания, налетал за это время я не больше 5 часов на скоростном истребителе, и нет самолета, на котором я мог бы тренироваться.

Вместе с летчиком-испытателем Стефановским мы Вам лично писали рапорт, чтобы Вы помогли нам получить у нашего правительства разрешение на установление мирового рекорда - полет вокруг света без посадки. Военный Совет ВВС одобрил наше предложение, но, по-моему, Вам лично это не доложено, т. к. мы от Вас гак и не получили ответа…

Прошу Вас дать распоряжение про то, чтобы мне дали провести испытания самолета И-180 и сделать на нем первый полет. Я уверен, что Вы не откажете моей просьбе. Летчик-испытатель НИИ ВВС майор Супрун».

Истребитель И-180 имел большую скорость, мощное вооружение, необходимые дальность и высоту. Близилась большая война и стране был необходимы самолеты высокого класса. Супрун добился своего. Полет на И-180 был разрешен.

Проверяя И-180, летчик совершил на нем тысячи пилотажных фигур. Еще не закончив программы испытаний, в беседе с командованием ВВС Супрун похвалил поликарповский истребитель. После этого был сделан заказ сразу на сто машин! Однако Супрун продолжал гонять самолет в небо, ища причину, погубившую Чкалова. И не находил. Подломилось шасси. Самолет на большой скорости скапотировал. Когда Супруна извлекли из-под обломков, он был без сознания. Когда летчик пришел в себя, его отвезли в Боткинскую больницу. Но этот раз судьба была благосклонна к нему.

Завершить испытания И-180 было поручено комбригу Сузи. Во время испытаний на штопор самолет потерял управление. Сузи успел выпрыгнуть, но парашют не раскрылся. После этого испытания все-таки прекратили.

Вспоминает журналист Бронтман: «Был у меня Сеня Супрун... Последний раз я его видел на следующий день после гибели Чкалова... Тогда он испытывал второй экземпляр той же машины.

А что с ней сталось?

Да ты слышал, вероятно, что я на ней приложился, опрокинулся. Лежал в Боткинской больнице. Ну, что с машиной - сдали в архив. Смотри: Валька на ней убился, Сузи убился, я разбился, еще один летчик выпрыгнул с парашютом. Дальше идти некуда, да если бы она и была годна - все равно ее в часть пускать нельзя. Представляешь, приходит эта машина в часть, садится на нее летчик, год назад окончивший школу, а ему говорят: на ней убился Чкалов, погиб Сузи, бился Супрун. Да его в госпиталь отвезут до того, как он даст газ. Нет, машину с такой биографией пускать нельзя».

Когда Супрун выписался из госпиталя, его вызвали в Кремль и предложили добровольцем поехать в Китай, уже несколько лет сражающийся с японскими интервентами.

Участвовал в национально-освободительной войне в Китае в июне 1939 - январе 1940 гг. Всего за время боев в Китае он лично сбил 6 самолетов противника.

Группе Супруна было доверено защищать небо над городом Чунцин. Она состояла из двух подразделений. Эскадрилья И-15 под командованием Константина Коккинаки предназначалась для борьбы с бомбардировщиками. Эскадрилья И-16 - для борьбы с истребителями.

Свой первый бой, под руководством Супруна, молодые, еще необстрелянные пилоты провели блестяще. Наблюдательные посты дали знать, на Чунцин идут японские бомбардировщики. Сначала взлетели три звена И-15 Коккинаки. Через пару минут группа Супруна на И-16. «Пятнадцатые» сразу бросились на ведущую девятку бомбардировщиков. «Шестнадцатые» ушли с набором высоты, на солнце. Они должны были сковать истребители японцев, прикрывающие бомбардировщики. Один из ведущей девятки бомбардировщиков, прошитый огненной трассой задымил и резко пошел на снижение. Строй японцев, однако, не нарушился. В эти минуты, разогнав истребители, сверху ударила по врагу группа Супруна. В считанные секунды были сбиты еще два бомбардировщика. Огнем стрелков был подбит один И-15, но бой уже был выигран.

По инициативе Супруна на истребители начали ставить крупнокалиберные пулеметы. Огневая мощь наших самолетов многократно возросла. Очень скоро это почувствовали на себе японские пилоты.

В январе 1940 г. Супрун был отозван из Китая и вылетел в Москву. В ходе боев лётчики его группы сбили 34 вражеских самолёта, уничтожили более 20 самолётов и два больших склада горючего и боеприпасов на земле. Свои потери составили 5 самолётов.

В это время НИИ ВВС полным ходом шли испытания новых истребителей - МиГ-1, Як-1, ЛаГГ-1.

Зимой 1940 г. Супрун познакомился с истребителем Як-1.

Ранней весной 1940 г. в составе комиссии по закупке авиатехники майор Супрун выехал в Германию. В состав делегации также входили представители ВВС РККА, которым поручили познакомиться с современным вооружением Люфтваффе и выбрать самолеты для закупки. Супрун раньше уже летал на Messerschmitt Bf.109 и мог в случае надобности сесть в кабину других немецких самолетов.

Знакомил советскую делегацию с продукцией немецких фирм известный летчик времен I-й Мировой войны Эрнст Удет, благодаря которому нашей делегации были показаны почти все достижения немецкой современной авиационной техники.

На аэродроме в Ростоке комиссии представили новый истребитель Heinkel Не.100 Супрун, осмотрев этот самолет, попросил разрешения на полет. Представители фирмы «Хейнкель» пытались отговорить пилота, но, убедившись, что Супрун отлично разбирается в деле, разрешили лететь.

Авиаконструктор Хейнкель вспоминает: «Это был высокий, статный мужчина. Перед первым полетом на Хе-100, самом скоростном из всех самолетов, на которых он когда-либо летал, он имел десятиминутную консультацию с одним из моих лучших летчиков-испытателей. Затем он поднял машину в воздух и стал швырять ее по небу, выполняя такие фигуры, что мои летчики почти онемели от удивления».

Когда Супрун приземлился, техники, механики, инженеры подхватили пилота на руки и донесли к аэродромному казино. Немецкие пилоты признались, что в этом вылете они впервые увидели такие высокие летно-технические возможности их самолета.

Во время пребывания нашей делегации в Германии, на один из немецких аэродромов перегнали где-то захваченный английский истребитель «спитфайр». Супрун получил разрешение полетать и на нем. Пробитый несколькими пулями, потрепанный «спитфайр» послушно вел себя в небе. Своими мыслями об этом самолете Степан Павлович поделился в институте. Отчитываясь о полетах на «мессершмитте» и «хейнкеле», Супрун добавил описание «спитфайра»: «Самолет очень простой на взлете и посадке благодаря малой скорости. Простой при выполнении фигур высшего пилотажа, имеет хорошую стойкость. Мал запас горючего. Винт не автоматизирован, нет крупнокалиберного пулемета или пушки. Не очень чисто сделан, недостаточная горизонтальная скорость».

20.05.40 г. майор Супрун Степан Павлович был удостоен звания Герой Советского Союза. Ему была вручена медаль «Золотая Звезда» № 461.

15-27.06.40 г. Супрун вместе со Стефановским проводил государственные испытания самолета ЛаГГ-3. Будучи ведущим летчиком-испытателем, он убедился, что истребитель неустойчив в полете, а посадка на нем опасна.

Посадив самолет, он подошел к ведущему инженеру и сказал: «На этой штуке делать посадку все равно, что целовать кобру: опасно и никакого удовольствия». Супрун был остроумен, точен в выражении мысли. И не очень любил писать бумажные отчеты.

В мае 1941 г. Супрун приступил к испытаниям модернизированного истребителя Як-1М. Выполнив цикл полетов, он был краток: «Прекрасный истребитель! На войне мы будем сбивать «мессершмитты» на «яках».

Начало Великой Отечественной войны застало Супруна во время отдыха в Сочи. Уже на рассвете 23-го он был в Москве. По пути домой у него возникла мысль о создании боевых полков из летчиков-испытателей. Добившись разрешения Сталина, он срочно приступил к их формированию. С заводов были затребованы новейшие самолеты: Миг-3, ЛаГГ-3, Ил-2, ТБ-7.

В процессе создания полков Супрун не забывал и о судьбе Як-1М, продолжая его испытания. «Як» нужен фронту!» - таков его отзыв об этом истребителе. К этому времени Супрун облетал около 140 самолетов. Но повоевать на «Яке» ему не удалось.

27.06.41 г. было принято решение о формировании шести полков особого назначения.

В три дня, отпущенные на формирование, уложиться было трудно. Полки были укомплектованы примерно наполовину. Оставив на хозяйстве своего заместителя подполковник Супрун с неполным полком срочно вылетел на фронт.

Участвовал в Великой Отечественной войне в июле 1941 г.

1.07.41 г. на Западном фронте появились тридцать истребителей 401-го полка особого назначения под командованием Героя Советского Союза подполковника Супруна. Сразу же после приземления на фронтовом аэродроме они были обнаружены фашистским самолетом-разведчиком Junkers Ju.88. Не теряя времени Супрун поднял свой МиГ-3 в воздух. Немец, заметив советский истребитель, начал уходить с набором высоты, создав Супруну идеальные условия для атаки - МиГ-3 создавался, именно, как высотный истребитель. Поэтому Спепан Павлович легко догнал «юнкерс» и несколькими очередями расстрелял его. Приземлившись Супрун приказал как можно быстрее зарядить пулеметы и заправить горючим свой самолет.

Первого разведчика немцы уже не дождутся, - Супрун зорко посмотрел на небо, - надо перехватить второго. Вышлют обязательно.

На глазах своих подчиненных, почти над аэродромом, он сбил второй самолет.

В тот же день поступил приказ на уничтожение вражеских переправ через р. Березина. Супрун предложил атаку произвести штурмовку истребителями. Внезапный налет двух эскадрилий вызвал панику среди немецких войск. В считанные минуты переправа была разбита, но при атаке зенитной артиллерией был сбит и взорвался в воздухе самолет старшего лейтенанта Кругликова. В тот же день не вернулся с разведывательного полета Алексей Кубышкин.

Несколько раз поднимал свои эскадрильи Супрун 1-го июля. В этот день удалось сбить 4 вражеских «мессершмитта». Один из них стал личной победой командира полка.

По воспоминаниям командира 1-й эскадрильи В.И. Хомякова, за четыре дня боев было два случая, когда Супрун в одиночку вел бой с шестью и четырьмя немецкими истребителями. Первый раз 15 «мигов» сопровождали три девятки бомбардировщиков СБ. Супрун уйдя вперед, попал в окружение 6 Bf.109. Второй раз, также прикрывая бомбардировщики, он оказался среди четверки «мессеров». В обоих случаях Супрун был уверен в себе.

Собьют ведь, товарищ подполковник! - сказал ему на аэродроме Хомяков.

Нет, меня не собьют! Видишь, второй раз веду бой с численно превосходящим противником, и оба раза немцы ничего со мной не смогли сделать, - отвечал Супрун.

Супрун лично водил своих летчиков в бой, летал на разведку, прикрывал бомбардировщики.

3.07.41 г. 401-й полк разбомбил две переправы, взорвал железнодорожный мост. В этот же день был совершен налет на большой немецкий аэродром, где летчики Супруна сожгли 17 самолетов, склады с горючим и боеприпасами.

Утром 4.07.41 г. Супрун слетал на разведку, затем дважды водил свой полк на сопровождение бомбардировщиков. Перед четвертым вылетом он подошел к инженерам эскадрилий Н.С. Павлову и А.А. Манучарову, пожал плечами и сокрушенно сказал:

Ребята, я сегодня себя не узнаю. Вот уже вылетаю в четвертый раз, а пока не сбил ни одного самолета противника.

Шестой вылет 4.07.41 г. оказался для Супруна последним. В паре старшим лейтенантом Остаповым он ушел на разведку. Остапов заметил в небе вражеский четырех моторный дальний бомбардировщик Focke Wulf Fw.200, атаковал его, но был сбит огнем противника. Он вернулся в полк пешком через двое суток.

Подполковник Супрун, оставшись в одиночестве, принял решение продолжать полет. Вскоре он в облаках обнаружил второй «Кондор». Не разглядев сопровождающих бомбардировщик истребителей, Супрун бросился в атаку. Во время выхода из нее пуля немецкого стрелка попала Супруну в грудь.

В это время из облаков вывалилась шестерка «мессеров». Будучи уже раненым Супрун не вышел из боя и закрутил с немцами в небе такую карусель, что те поняли, с каким советским асом имеют дело. С первой же атаки очередь «мига» прошила фашистский самолет и тот, загоревшись, резко пошел к земле. Уже теряя сознание от потери крови, Супрун пропустил атаку немецкого истребителя. Его огонь оказался точным. Истребитель Супруна загорелся. Напрягая последние силы, пытаясь спасти себя и машину, Супрун сумел посадить самолет на поляне возле леса...

4.07.41 г., после полудня, многие жители близлежащих деревень - Монастыри, Паньковичи, Сурновка, а также солдаты, которые находились в Друцком замке были свидетелями воздушного боя одинокого советского истребителя с шестеркой немецких самолетов. Женщины, пасшие коров, видели: три «мессершмитта», окружив горящий «миг», шли за ним как на параде. Наш самолет приземлился на опушке леса. Казалось, что советский летчик выскочит из кабины горящей машины, но самолет вдруг весь вспыхнул, в нем что-то взорвалось. Один из «мессеров» снизившись, еще раз обстрелял горящий «миг». Местные жители пытались помочь пилоту, но безжалостное пламя не выпустило его из своего плена. В синей дымящейся гимнастерке он неподвижно сидел в открытой кабине, пальцы левой руки сжимали рычаг управления. Возле обугленной, спекшейся раны на груди мерцала звезда героя...

5.07.41 г. он был похоронен местными жителями возле деревни Монастыри. Выкопав неглубокую яму, застелив ее листами обшивки самолета, они осторожно положили тело пилота на дно, покрыли его жестью, забросали землей и дерном. А уже на следующий лень в деревню вошли немцы.

После гибели Супруна полк возглавил Константин Коккинаки. К концу месяца на боевом счету полка числилось уже 54 сбитых самолёта. Немецкая пропаганда объявила Супруна сдавшимся в плен. В связи с этим Сталин лично распорядился уточнить причину и место гибели. Стало известно, что 9.07.41 г. в штаб дивизии пришёл крестьянин, который принёс значок депутата Верховного Совета СССР, медаль «Золотая Звезда» № 461, обгоревшие документы и пистолет ТТ…

Записка командира 23-й авиадивизии, в состав которой входил 401-й иапон, подполковника В.Е. Нестерцева о представлении Супруна к правительственной награде гласит: «Во главе группы скоростных истребителей МиГ-3 громил фашистских извергов и показал себя бесстрашным командиром; возглавляя группу, Супрун сразу отбил охоту стервятников ходить на низкой высоте, что безусловно заслуживает звания дважды Героя Советского Союза».

22.07.41 г. подполковнику Супруну Степану Павловичу было присвоено звание дважды Герой Советского Союза посмертно.

Прошло девятнадцать лет со дня гибели Супруна, но место и подробности разыгравшейся драмы оставались неизвестны. Местные жители, участвовавшие в захоронении известного советского летчика, погибли во время оккупации.

В 1960 г. полковник Ф.П. Супрун возобновил поиски места гибели брата. В архивах было найдено донесение командира 23-й авиационной дивизии, в которую входил 401-й истребительный авиационный полк специального назначения: «С.П. Супрун погиб в районе города Толочин Витебской области».

С помощью сотрудников Толочинского военкомата и местных жителей был определен район поисков. И вскоре под обломками «мига», в могиле, были найдены останки прославленного летчика. По результатам поисков был составлен акт, который ныне хранится в Центральном музее Вооружённых Сил СССР.

В июле 1960 г. останки С.П. Супруна были доставлены в Москву и захоронены на Новодевичьем кладбище. Красную гранитную глыбу доставили из карьеров Житомирщины при содействии трижды Героя Советского Союза Покрышкина.

Бронзовый бюст Героя установлен в Сумах. Его именем названы улицы в Москве, Борисове, Сумах, селе Речки. В селе Речки установлена стела, в городе Белополье - барельеф. На здании Сумского машиностроительного научно-производственного объединения установлена мемориальная доска. В музее города Сумы хранится бронеспинка от МиГ-3 Супруна, найденная на месте вынужденной посадки.

интересуюсь родственниками
мария чабанюк 04.03.2008 03:10:14

Я тоже была Супрун(по отцу) жили в г.Днепродзержинске Днепропетровской области. 1973 года рождения. Я хотела бы знать всех своих родных людей.

В тот день, после полудня, многие жители близлежащих деревень — Монастыри, Паньковичи, Сурновка, а также солдаты, которые находились в Друцком замке, были свидетелями воздушного боя.

В разрыве облаков проплыл натужно гудящий самолет-бомбовоз с крестами и скрылся за лесом. Следом вынырнули еще шесть со свастиками на хвостах. Военный наблюдатель из Друцкого замка отметил — «фокке-вульф», два двухмоторных «юнкерса» и четыре истребителя-«мессершмитта». И вдруг, невесть откуда взявшись, наперехват им метнулся «ястребок» с красными звездами на крыльях. В небе затрещали пулеметы; МиГ-3 и «мессершмитты» закружились вертикальным эллипсом-каруселью. Советский «ястребок» кинулся на одного своего преследователя и поджег его. Но задымил хвост и у МиГа. Чертя небосклон полосой дыма, наш самолет стал снижаться, срезая макушки деревьев. Женщины-колхозницы, пасшие коров за деревьями, видели: три «мессершмитта», окружив МиГ слева, сзади и справа, шли за ним, как на параде, и над самой стеной леса взмыли вверх. МиГ приземлился на лесной опушке. Женщины какой-то момент ждали, что советский летчик выскочит из кабины горящего самолета, но самолет вдруг весь вспыхнул: в нем что-то взорвалось... С улицы деревни Монастыри было тоже видно, что летчик посадил горящий самолет в полутора километрах — в урочище Малинники. Туда кинулось несколько мужчин и ребятишки. Они бежали через пшеницу, подгоняемые желанием помочь пилоту. Но безжалостное пламя не выпустило летчика из своего плена. В синей дымящейся гимнастерке, обгоревший сверху, он неподвижно сидел в открытой кабине, пальцы левой руки все еще сжимали рычаг. На запястье чернел кружок часов. У обугленной, спекшейся раны на груди мерцал конус золотой звездочки. Один из подбежавших увидел на тлеющей одежде пластинку значка, обтер ее рукавом, и засветились буквы: «Депутат Верховного Совета СССР». Несколько минут спустя к опушке леса из Друцтсого замка приехала машина с офицером и солдатом. Они сняли с пилота Звезду Героя, кобуру с пистолетом и, попросив крестьян похоронить летчика, уехали.

Кто же этот летчик? Почему один бросился в схватку с шестью фашистскими самолетами? Ни в Друцком замке, ни в районном городе Толочине уже никто не задавался такими вопросами. Было не до того. Танковые колонны немцев приблизились к Толочину, гул канонады доносился до полей и леса, среди которых затаились деревни. Немцы заняли Минск, бомбили Борисов.

Утром другого дня колхозный пчеловод Денис Петрович Василевский и кладовщик Андрей Ефимович Акулович, люди уже немолодые, пошли с лопатами в урочище хоронить летчика. С часу на час фашистские танки и мотоциклы могли въехать в деревню Монастыри. Выкопав неглубокую яму, застелив ее листами обшивки самолета, колхозники осторожно уложили тело пилота на дно, покрыли его жестью, забросали землей и дерном.

НА ФРОНТ!

Он был военным летчиком-испытателем. Служил в Научно-испытательном институте Военно-Воздушных Сил Красной Армии.

В июне Степан отдыхал в санатории города Сочи. Воскресное утро 22 июня ничем не отличалось от других — солнечное и праздное. В двенадцать часов дня все палаты и коридоры санатория насторожились. В репродукторе звучал голос Молотова. Фашистская Германия вероломно напала на нашу страну, немецкая авиация бомбит Киев, Ригу, Севастополь, Брест, Бобруйск...

Через несколько минут Степан с чемоданом в руке ужо торопливо шагал по дороге к аэродрому. Самолетов в Москву не было. Ни телефонные звонки, ни удостоверение депутата Верховного Совета СССР не помогли вырваться из Сочи раньше вечера. В Москву Супрун прилетел только на рассвете 23 июня.

Тревога за судьбу авиации, за армию, когда он прослушал утреннюю сводку с театра военных действий, усилилась. Приехав домой, он стал звонить в Кремль, чтобы записаться на прием к Сталину.

Потом он звонил куда-то еще, ничего не добившись, побежал во двор к своей «эмке», умчался на аэродром.

На аэродроме у ангара он столкнулся с Петром Стефановским.

— Слыхал? Немцы разбомбили наши аэродромы! — сказал Стефановский. — Сотни самолетов не успели взлететь...

— Я пойду на прием к Сталину, — вдруг заявил Супрун. — Поехали со мной в Кремль?

И Степан изложил свою мысль о создании полков из летчиков-испытателей.

— Езжай, пожалуй, один, ты депутат, тебе легче будет пройти...

До того, как ехать в Кремль, надо срочно закончить дело, не завершенное до отпуска. В ангаре экземпляр новейшего истребителя Як-1М. Превосходная штука! Степан испытывал ее. Еще разок-другой взлететь, убедиться в машине не помешает.

Як вывели на взлетную полосу. Степан садится в кабину. Три лопасти винта оживают, сливаются в полупрозрачный диск. Еще несколько минут — и колеса, срываясь с места, стремительно бегут в воздух. Крылья подбираются к облачку, сверлят его, затем самолет пикирует — и на летчика налетает роща, увеличиваются в размерах дома, сады, огороды, несутся навстречу телефонные столбы...

«Як лучше «мессера», — восхищается Степан, ведя машину на посадочную полосу.

В кабинете он твердой рукой выводит отчет об испытании истребителя: «Як нужен фронту!»

Вернувшись с аэродрома домой, Степан сел на диван к телефону. Он ждал звонка из Кремля. Томительные минуты. Периодически включая радиоприемник, вылавливал новости С фронта. Зазвонил телефон, Степан схватил трубку, но в ней ломкий басок матроса из Севастополя, который, очутившись в Москве, вспомнил про депутата и передал привет от Черного моря.

— Степан Павлович, срочно приезжайте...

Одернув полы кителя, Степан вступил в приемную. Его провели в кабинет, где за столом были Ворошилов, Молотов, Калинин... Прохаживаясь по ковру, Сталин курил трубку. От его острого взгляда не ускользнул южный загар пилота.

— Отдохнули, товарищ Супрун?

— Так точно, товарищ Сталин, в самый раз...

— Что у вас за предложение?

Сбиваясь от волнения, Степан кратко изложил: можно срочно сформировать четыре-шесть полков из военных летчиков-испытателей.

— Мало, — сказал Сталин. — Нужно двадцать-тридцать полков...

Супрун пояснил, что такого количества летчиков в институте нет; те, что могут вылететь на фронт, — это отважные и опытные люди, они немедленно ответят ударом на удар немцев, проверят машины в бою, дадут замечания по улучшению конструкции новых самолетов, изучат тактику и боевые качества их. Это подымет моральный дух наших летчиков!

— Испытатели нужны в тылу! — заметил кто-то из присутствующих.

— Лучшее испытание военного самолета — в бою, — возразил Супрун.

Ворошилов одобрительно кивнул. Сталин согласился: в данной ситуации предложение депутата экстренно создать новые полки из лучших летчиков своевременное.

— Постарайтесь организовать больше добровольцев, — обратился он к Супруну. — Срок создания частей — трое суток.

В первые сутки на земле и в воздухе советская авиация потеряла 1200 самолетов. Огромную брешь надо было чем-то закрыть. Приказ Сталина давал Супруну чрезвычайные полномочия. О готовности новых частей Степан Супрун обязан докладывать прямо в Кремль.

Закрыв за собой дверь, Степан понял, какие трое суток ожидают его впереди.

24 июня . В этот день он первым появился в кабинете начальника НИИ ВВС; здесь собрались руководители института и Наркомата авиапромышленности. Весть о том, что начинается запись добровольцев на фронт, быстро облетела все отделы и кабинеты; летчики в коридорах собирались группами, обменивались мнениями. Когда Степан вышел в фойе, то тут уже ему показали списки добровольцев. В каждую эскадрилью и звено вступали по желанию. Костяком полков становились летчики, бившие японских самураев в небе Китая, Монголии и фашистов в Испании. С заводов были затребованы самолеты новейших марок МиГ-3, ЛаГГ-3, Ил-2, ТБ-7...

А Супруна беспокоила еще судьба истребителя Як-1М. С этой машиной у Степана Павловича были особые отношения. Как вспоминал позднее Стефановский, однажды Супрун в беседе с конструктором Яковлевым сказал:

— А почему бы вам не попытаться создать легкую маневренную машину для истребительной авиации?

Яковлев улыбнулся и промолчал. А через некоторое время на аэродроме появился изящный одноместный «ястребок» И-26. Мощный мотор М-105 водяного охлаждения: два пулемета, стреляющие через винт; в развале цилиндров — 20-миллиметровая пушка. Новая машина получила имя Як-1.

Як объезжал в небе известнейший летчик-испытатель Юлиан Иванович Пионтковский. Малоразговорчивый, спокойный Юлиан с первых полетов оценил превосходный воздушный аппарат и с упрямством наездника испытывал машину. 27 апреля 1940 года он крутил под облаками «бочку», которая никак не получалась. Самолет взмывал вверх, снижаясь, ложился на спину. И вдруг кувыркнулся вниз...

Репутацию Яка, погубившего летчика, сразу же взялись спасать С. П. Супрун и П. Ф. Федрови. Важно было разбить доводы, что Як — машина ненадежная: не выходит из штопора, на ней трудно выполнять высший пилотаж.

«При оценке этих самолетов его мнение часто было решающим», — заметил много лет спустя о Супруне авиаконструктор Яковлев и так описал последнюю встречу с ним:

«Мы прошли с ним в сборочный цех, где находился готовый к отправке второй экземпляр этого самолета, предназначенного для серийного завода в качестве образца.

Супрун сел в кабину, прастегнул ремни. Осмотрелся.

Похвалил конструкторов за то, что они так быстро осуществили в этом самолете ранее рекомендованные им улучшения, облегчающие сложную работу летчика-истребителя в полете.

Степан Павлович был частым гостем в нашем конструкторском бюро. Его у нас очень любили. Он привлекал своей жизнерадостностью, приветливостью. Высокий, стройный шатен с обаятельной внешностью, всегда опрятный и щеголеватый, в своей синей летной форме, он был красавец в полном смысле этого слова.

В этот раз Супрун был особенно оживлен и все говорил о своем желании отправиться поскорее на фронт, чтобы лично помериться силами с немецкими асами.

Прощаясь, мы крепко пожали друг другу руки, и он взял с меня слово, что первые модифицированные серийные Яки попадут в его будущий истребительный полк. Я от всей души пожелал этому замечательному человеку успеха в его смертельно опасной работе. Он прямо с завода уехал в генеральный штаб хлопотать насчет организации своего полка».

В Отчете Супруна об облете самолета Як-1 (модифицированного) с мотором М-105 говорится:

«На взлете поведение самолета такое же, как и самолета Як-1, немного только увеличилась длина разбега. По технике пилотирования самолет Як-1М еще проще, чем самолет Як-1...

Самолет представляет большую ценность своей простотой в технике пилотирования.

Необходимо срочно запустить самолет в серию».

Супрун облетал к тому времени около 140 самолетов. Повоевать на Яке ему не удалось. Но судьба летательного аппарата оказалась блистательной. По своим качествам он превосходил немецкий истребитель. Побывавшие в боевых схватках Яки, залатанные, отремонтированные в полевых условиях, заметно снижали скорость. Тогда поверхность Яков стали покрывать лаком, вес самолетов облегчили, убрав часть оборудования. Возросла мощность, добавилась скорость и маневренность. «Крестному отцу» Степану Павловичу Супруну не было бы стыдно за ту работу, которую он провел вместе с авиаконструктором по изготовлению знаменитой машины. «Необходимо срочно запустить самолет в серию» — эта фраза заключения, написанная Супруном на третий день войны, была как никогда кстати.

В 1941 году было выпущено 1354 самолета.

27 июня . В Кремль пригласили С. П. Супруна, А. И. Кабанова, П. М. Стефановского. Как должны были волноваться люди, зная, что задание секретаря ЦК ВКП(б) не выполнено — полки еще не готовы для отправки на фронт?

Трех суток, которые были отведены на формирование авиаполков, не хватило. Шло обмундирование летного и наземного состава, с заводов получали самолеты, боеприпасы; велась пристрелка оружия, изучались карты... Одновременно создавалось шесть полков: два истребительных на МиГ-3 под командованием С. П. Супруна и П. М. Стефановского, один штурмовой на Ил-2 под командованием Н. И. Малышева, два бомбардировочных на пикирующих Пе-2 под командованием А. И. Кабанова и В. И. Жданова, один дальнебомбардировочный на ТБ-7 (Пе-8) под командованием Н. И. Лебедева.

Положение на фронтах осложнялось. Западный фронт по вооруженности уступал гитлеровской группировке армий «Центр»: в танках — в 7 раз, в артиллерии — в 2,4 раза, в самолетах — в 4 раза. Наступая, немцы 26 июня заняли Даугавпилс, бои шли под Слуцком, кольцо окружения грозило сомкнуться восточнее Минска. Шести полкам, которые создавались по предложению С. П. Супруна, Ставка Верховного Главнокомандования присвоила название «особого назначения» и намеревалась использовать по-особому...

Лицо Сталина было утомленным.

— Формирование закончено? — спросил он спокойно.

— К вылету на фронт готова половина полка, — доложил Супрун и пояснил, что остальные эскадрильи еще укомплектовываются.

— Хорошо, — Сталин обратил взгляд на других командиров.

Их полки тоже были сформированы наполовину.

— Хорошо, — в раздумье сказал И. В. Сталин. — Куда вылетать и в какое время, получите приказ сегодня. Оставьте своих заместителей для завершения формирования. Сами с готовыми экипажами по получении приказа вылетайте в пункты назначения. Есть у вас вопросы?

— Есть, — заявил Степан Павлович. — Нельзя ли нам получить по самолету Ли-2 для переброски техсостава и боеприпасов? Истребительным полкам нужны также лидеры. Ведь мы, истребители, редко летаем по маршруту.

— Хорошо, — последовал ответ И. В. Сталина. — Ли-2 будут выделены каждому из полков в ваше полное распоряжение. Лидеров для истребителей назначит товарищ Кабанов. Желаю успеха.

Полкам Степана Супруна и Петра Стефановского было приказано вылететь на фронт 30 июня в 17 часов, полку Николая Малышева — 5 июля, полку Александра Кабанова — 3 июля, другим — несколько позже.

30 июня . Утром Степан Павлович был на аэродроме. Вместе со своим заместителем Константином Коккинаки проверил готовность двух эскадрилий к вылету. Изучил по карте район участия полка в боях — Витебская область.

Степану очень хотелось перед вылетом из Москвы повидаться с младшим братом Александром, который только что окончил летное военное училище, но встречи не получилось. С аэродрома позвонил сестре, чтобы ждала его.

Когда он вошел в комнату, Аня встретила его растерянная и испуганная. Она не вполне представляла масштабы работы брата.

— Вылетаю на фронт. — Степан сел на диван и попросил чаю.

— Сегодня, через два часа.

Анна принесла чай, пододвинула сахарницу. Ее тревожила отчужденность брата. Он сидел рядом, а мысли его были очень далеко. О чем он сейчас задумался?

Думал он, наверное, о том, что даже блестящим летчикам-испытателям не хватает самолетов и оружия. В боях советским летчикам потребуется двойное и тройное мастерство. В тревоге его было смешано множество чувств: и то, что замысел ударить по немцам мощным воздушным кулаком пока не удался, и то, что кое-кто из командования идею эту посчитал безумием, расточительством лучших военно-летных кадров страны, ибо многие летчики-испытатели способны, мол, командовать полками, обучать курсантов, испытывать новые виды самолетов. Самого Степана уже дважды рекомендовали на должность командира дивизии, а также помощника командира истребительной бригады или помощника начальника Научно-испытательного института по летной части... Так что же?

Спокойно служить в тылу, пока заводы напекут множество самолетов и тебе доверят командовать на фронте дивизией? Да, он, Степан Супрун, честолюбив. Но его обостренное честолюбие лишено корысти и карьеризма. Неожиданно он обратился к сестре:

— Скажи, дружок, кем бы я был, если бы семья осталась в Канаде?

— Гангстером?!

— Ошибаешься, ох, ошибаешься, — покачал он головой. — Ты была в Канаде крохой, ничегошеньки не помнишь.

— Все помню! — не без упрямства возразила сестра. — Ты учился плохо. В Виннипеге мне было шесть лет, а тебе шестнадцать. Помню, как над крышей школы зимним утром поднималось полотнище, а я вас, братишек, будила криком: «Вставайте, вставайте, флаг поднят!» И мы, позавтракав, бежали по заснеженной улочке к школе. А двери заперты. Малыши-первоклашки зубами выбивали дробь. Холодюка. А ты, рослый, быстрый, юркал во двор, пробирался в котельную и оттуда проникал в коридор, отпирал нам двери. Ребятишки гурьбой лезли к тебе, разбегались по классам, а тебя сторож ловил и вел к опекуну. Разве не так?

— Так, так, — развел руками Степан. — Неужели ты сама это запомнила?

— Сама, сама!

— Наказывали меня несправедливо...

— Ну, не скажи! Бывало, что и правильно, — не сдавалась сестра. — Забыл, как прятал пистолет? Вы украли его у настоящих бандитов. Машина стояла в кустах возле цирка, а вы с дружком Левкой пробрались в кабину и сцапали пистолет.

— Это Левка сцапал!

— Мне брат Федя рассказывал, что ты отнял у Левки пистолет, убежал в прерии и спрятал его там. Потом после уроков стрелял в мишени, в птиц.

— Эх, Анюта, Анюта, какая ты еще легковерная, — улыбался Степан, помешивая ложечкой чай, будто у него был впереди весь день. — Ты многое не знаешь. Мы с Федей тогда, в 1922 году, уже вступили в ячейку Лиги молодых коммунистов. Мне много раз приходилось слушать профессиональных революционеров, и я готовил себя в революционеры. А стрельба... Она мне очень пригодилась. Я стреляю отлично.

Ему хотелось передать приветы матери и братьям. Он взял с полки лист бумаги и, быстро написав что-то, протянул его Ане.

Дорогие родные!

Сегодня улетаю на фронт защищать свою Родину, свой народ. Подобрал себе замечательных летчиков-орлов. Приложу все силы, чтобы доказать фашистской сволочи, на что способен советский летчик.

Вас прошу не беспокоиться. Целую всех.

Аня помогла уложить в чемодан вещи, все еще не веря, что вот сейчас он уйдет. А брат был спокоен, будто уезжал в очередную длительную командировку. Он побрился, освежил себя одеколоном, причесал волну волос. Аккуратный, в пилотке, с чемоданом в руке постоял у дверей.

— Береги себя! — прошептала она.

— Все будет отлично, — встряхнул он головой, будто освобождаясь от всех невоенных забот. — Зазря не пропаду... У меня к тебе просьба. — Он внимательно посмотрел на сестру. — Евгения не успела вернуться на Родину. Прошу тебя, когда она приедет в Москву, позвонит тебе, помоги ей.

Он говорил о невесте... В марте прошлого года, когда он как член комиссии по закупке немецких самолетов ездил в Германию, познакомился в Берлине с переводчицей Евгенией, которая работала в советском посольстве. Степан ни от кого не скрывал, что она его невеста. И вот Евгения в логове фашистов, и Степан ничем не в силах облегчить ее участь.

— Не волнуйся, я все сделаю, — сказала сестра.

В памяти Анны Павловны он остался высоким, с перекинутой через плечо кожанкой, уверенный и немножко холодноватый. Потом вместе с женой Стефановского на аэродроме она махала рукой улетающим самолетам. Месяца через три на квартиру Супруна позвонила добравшаяся до Москвы Евгения. Анна Павловна сказала ей, что Степан погиб.

Заканчивался девятый день войны. Все, кто видел Степана Супруна на аэродроме, запомнили его волевым и сосредоточенным. Он вел на фронт тридцать летчиков-испытателей на самолетах МиГ-3.

Для того чтобы освоить новую боевую машину, летчику требуется долгая подготовка. До начала войны было выпущено менее тысячи МиГов. С авиаконструктором Артемом Ивановичем Микояном у Супруна возникла дружба еще в 1937 году. Тогда три слушателя-выпускника Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского сконструировали и построили миниатюрный спортивный самолет «Октябренок». Вес авиетки чуть больше мотоцикла, а скорость до 130 километров в час. Супрун, уже прославленный летчик, поднялся на этом аппарате в небо и похвалил его. Этим окрылил конструкторов Микояна, Самарина и Павлова. В декабре 1939 года Артем Иванович Микоян стал генеральным конструктором, вместе с М. И. Гуревичем участвовал в конкурсе на создание одноместного истребителя. В январе 1940 года Степан Супрун возвратился из Китая, где участвовал в боевых действиях на самолете И-16, и Артем Иванович пригласил летчика к себе на беседу, долго расспрашивал о поведении истребителя в бою... 5 апреля 1940 года летчик-испытатель Аркадий Никифорович Екатов начал заводские испытания МиГа. Супрун все время следил за ходом подготовки этой машины к серии, он был ведущим летчиком-испытателем МиГа. После облета самолета Кубышкиным, Филиным, Кабановым, Стефановским, Кочетковым авиаконструкторам было высказано много замечаний. Самолет дотягивался, доделывался.

«МиГ-3 дорог также и потому, что его испытывали такие замечательные летчики, как А. Н. Екатов, С. П. Супрун,и другие», — сказал уже много позже, в 1965 году, А. И. Микоян корреспонденту журнала «Авиация и космонавтика».

В 17.00 взмыл в небо самолет Супруна. За ним стартовали тридцать МиГов. На фюзеляже МиГа Степана Павловича число 13. Подполковник демонстрировал свое презрение к суевериям. В боевом порядке за самолетом Супруна шли две эскадрильи. В 17.05 стартовали «ястребки» Петра Стефановского, они легли на курс в сторону Калинина.

Полотнища полей, заплаты на огородах, бобрики садов и густые, непроглядные, расчерченные линиями просек леса, местами разрезанные зеркальными стеклами извивающихся рек и ручьев; а по берегам — спичечные коробки домов; большие и малые села, поселки и города.

Спокойно пошли на посадку. Хорошо оборудованный, затерянный среди лесов аэродром. За полями — деревня Зубово. Колеса коснулись антрацитовой полосы. Степан, выйдя из кабины, распорядился, чтобы самолеты рассредоточили по стоянкам, замаскировали. Приказал палатки для личного состава ставить в лесу, возле каждой отрыть окоп. Он осмотрел небо и заметил какую-то приближающуюся точку. Неужели фашист? Немецкий разведчик приближался к аэродрому. Супрун кинулся к своему самолету. Еще минута — и колеса закрутились, подымая пыль над полосой. Истребитель вынырнул из леса, не давая опомниться немцу, который уже заметил опасность и пытался удрать, быстро догнал его и атаковал. Видавшие воздушные схватки в небе Испании летчики не могли не восхититься работой командира полка: фашистская машина сразу задымила и, беспорядочно кувыркаясь, упала в лес.

Показательный бой, как на ученьях.

Приземлившись, Супрун приказал техникам осмотреть самолет и дозаправить. Он был уверен, что немцы ждут свой самолет, если он не вернется, то пошлют второй.

— Вот что, друзья, — подошел Степан к группе летчиков, которые ждали его. — Это самолет-разведчик. У нас таких нет. Придется тщательно вести разведку. Фашисты летают безнаказанно на низких высотах, терроризируют войска и мирных жителей. Организуем охоту за ними. Нужен запасной аэродром, иначе ночью нас накроют.

Вскоре раздался звонок телефона — с места воздушного наблюдения сообщили, что в небе появился второй самолет-разведчик. Степан стартовал в воздух. Он поднялся в облака, «спрятался там», поджидая врага. И как только воздушный пират приблизился, атаковал его...

Так в первый день своего прибытия на фронт Степан Супрун лично уничтожил два фашистских самолета.

Четыре дня боев

Чтобы понять бои, которые вел 401-й полк особого назначения с 1 по 4 июля на Западном фронте, необходимо представить боевую обстановку. Здесь, на западном направлении, нанес главный удар по советским войскам. 28 июня пал Минск, 11 наших дивизий, попав и окружение, вели бои в тылу врага. Генеральный штаб узнал об этом не сразу. Используя свои преимущества, немецко-фашистские войска шли вперед — к Москве. Для помощи командованию Западного фронта были направлены маршалы Б. М. Шапошников и Г. И. Кулик. 27 июня туда выехал К. Е. Ворошилов. В ночь на 1 июля 1941 года Ворошилов доложил по ВЧ Сталину, что положение ухудшается, немцы в нескольких местах форсировали Березину, создали угрозу Могилеву и Рогачеву. Днем 1 июля в лесу под Могилевом состоялось совещание, в котором принимали участие К. Е. Ворошилов, В. М. Шапошников, командующий фронтом А. И. Еременко, начальник штаба фронта Г. К. Маландин, член Военного совета фронта секретарь ЦК Белоруссии П. К. Пономаренко.

Вновь назначенный командующий фронтом А. И. Еременко отдал войскам Западного фронта директиву, по которой авиации вменялось в обязанность: «Рядом повторных вылетов уничтожить противника на Бобруйском аэродроме и танковые колонны противника восточнее и западнее Бобруйска у Смолевичей и Борисова».

Немецкая авиация господствовала в воздухе, бомбила тылы.

«Положение было не из легких, — вспоминал позднее А. И. Еременко. — Фронт имел очень мало авиации (насчитывалось исправных всего 120 машин). 1 июля нам подбросили еще 30. Из 150 исправных самолетов 52 были истребители. Было принято решение имеющейся авиацией нанести удар по двум группировкам танковых войск Гудериана.

1 июля по моему приказанию был произведен налет нашей авиации. До полудня самолеты использовались на Бобруйском, вторую половину дня — на Борисовском направлениях. На переправы через Березину, наведенные войсками Гудериана, мы послали 15 штурмовиков под прикрытием звена истребителей. Зная, что противник сейчас же поднимет в воздух свою истребительную авиацию, мы через 7-8 минут послали в район боя 24 истребителя. Наш тактический прием полностью оправдался. Как только наши штурмовики начали бомбить переправы и аэродромы в Бобруйске, гитлеровцы сейчас же выслали истребителей. Завязался воздушный бой. Сколько было радости для войск и населения, когда над Могилевом на глазах у всех за несколько минут было сбито пять немецких самолетов, а шестой загорелся и тоже пошел на снижение. В районе Бобруйска мы уничтожили 30 самолетов. А за два дня воздушных боев противник потерял не менее 60 самолетов. Когда я сообщил об этом в Москву, начальник Генерального штаба даже переспросил меня по телефону, не ошибся ли я.

Сами мы потеряли лишь 18 машин».

Тридцать истребителей, которые появились 1 июля на Западном фронте, были самолеты 401-го полка С. П. Супруна. Боевая обстановка для командира полка и его штаба была совершенно неясная. Получив приказ ударить по переправам на реке, Степан Павлович рано утром вылетел в разведку.

Туман в лесу еще не рассеялся, и летчику приходилось вести самолет низко, чтобы разглядеть дороги и машины на них. Увидев скопление точек на дороге, он не сразу догадался, что это женщины с детьми, они несли ребятишек на руках или вели их, тут же тащились груженные скарбом телеги. Не узнав своего истребителя, люди кинулись в кусты. Фашистские летчики, расстреливая беженцев с бреющих полетов, приучили людей скрываться от самолетов. Пролетев над верхушками густого бора, Супрун обнаружил дорогу, ведущую к переправе, по которой шли танки с белыми крестами, закрытые брезентом грузовики, тягачи с пушками, бронеавтомобили. Техника двигалась без какой-либо маскировки к берегу реки.

Вот тогда-то и мелькнула у Степана Павловича дерзкая мысль: бомбить переправу с истребителей!

На лесном аэродроме его уже ждали, нервничая, так как время полета истекло, бензин у самолета должен кончаться.

— Готовьте самолеты к бомбардировке переправы! — строго приказал Супрун. — До войны истребители испытывались на штурмовку. Получалось хорошо. Вот мы сейчас и ударим по переправе.

Он инструктировал летчиков, как подвешивать под истребители бомбы, как заходить на переправу, как штурмовать.

— После бомбовых ударов будем трижды сечь немцев пулеметными очередями! — наставлял Супрун.

Внезапный налет двух эскадрилий вызвал панику среди немецких войск на переправе. Бомбы делали свое дело, превращая в обломки машины, взрывая боеприпасы, поджигая танки; паника разгоняла лошадей, рассеивала солдат. Немецкие зенитчики скоро спохватились, затрещали их выстрелы. Войдя в пике, самолет старшего лейтенанта Юрия Кругликова взорвался от прямого попадания снаряда.

На аэродроме Супруну доложили, что из разведки не вернулся самолет Алексея Кубышкина. Звено Ивана Дубона, уйдя на изучение дорог, было зажато со всех сторон «мессершмиттами», на него дважды накидывалось по девять истребителей. Из этих схваток звено вырвалось, оставив где-то Кубышкина. Позже оказалось, что у его самолета была повреждена выстрелом водяная система, и Алексей, спикировав, отыскал лесную поляну, уткнулся в нее носом, сломал крыло о ствол березы.

Несколько раз подымал свои эскадрильи Супрун 1 июля. Удалось сбить четыре вражеских «мессершмитта». Один из них стал личной добычей командира полка.

Вечером Супрун приказал перебазировать самолеты полка на другие стоянки. Оставили только один поврежденный МиГ, а при нем для ремонта и охраны трех человек — механика, техника и моториста. Утром техник и моторист отыскали Супруна, доложили, что всю ночь их бомбили «юнкерсы». Из лесу кто-то пускал ракеты, наводя фашистские самолеты на аэродром. Механик с гранатой в руке бросился было в кусты за шпионом, но был скошен автоматной очередью.

По воспоминаниям командира первой эскадрильи В. И. Хомякова, в четыре дня боев было два случая, когда Степан Павлович Супрун в одиночку вел бой с шестью и четырьмя немецкими истребителями. Первый раз 15 МиГов шло сопровождать три девятки двухмоторных бомбардировщиков СБ, Степан Павлович, уйдя вперед, попал в окружение шести Ме-109. Второй раз, также вылетев на сопровождение бомбардировщиков, Супрун оказался среди четверки «мессершмиттов». В обоих случаях Супрун был уверен в себе.

— Собьют ведь, товарищ подполковник! — сказал ему на аэродроме Валентин Иванович Хомяков.

— Нет, меня не собьют! Видишь, второй раз веду бой с численно превосходящим противником, и оба раза немцы ничего со мной не смогли сделать, — отвечал Супрун.

Уверенность Супруна в своем мастерстве и новом советском самолете МиГ-3 казалась кое-кому чрезмерной.

Он лично летал в разведку, каждый раз подымался со своими летчиками в небо, ведя их на сопровождение бомбардировщиков или в схватку с фашистскими истребителями.

3 июля полк Супруна разбомбил две переправы на Березине, взорвал железнодорожный мост, разбил много вражеской техники, в этот же день эскадрильи сделали еще налет на большой немецкий аэродром, где сожгли 17 самолетов, склады с горючим и боеприпасами.

Утром 4 июля 1941 года Супрун в паре с лейтенантом Остаповым вылетел в разведку, затем дважды слетал на сопровождение бомбардировщиков. Перед четвертым вылетом подполковник Супрун подошел к инженерам эскадрильи Николаю Степановичу Павлову и Андрею Арсентьевичу Манучарову, пожал плечами и сокрушенно произнес:

— Ребята, я сегодня себя не узнаю. Вот уже вылетаю четвертый раз, а пока не сбил ни одного самолета противника.

После полудня он вновь вылетел сопровождать бомбардировщики. Затем в паре с лейтенантом Остаповым полетел на разведку боевой обстановки. Остапов заметил в небе немецкий самолет «кондор», погнался за ним и был сам сбит. Он вернулся в полк через сутки. А Супрун в разрыве облаков встретил немецкий бомбардировщик «Фокке-Вульф-200». Не разглядев из-за налетающих клочьев облаков сопровождающих истребителей, Супрун кинулся в атаку, сделал разворот влево, открыл свою грудь и был ранен пулей стрелка. С истребителя такого ранения он получить не мог! Тут же подоспели «мессершмитты». Фашисты сразу почувствовали, что имеют дело с советским асом. МиГ атаковал и поджег один немецкий самолет. Но тут и МиГ загорелся от вражеского снаряда. Напрягая силы и волю, Супрун повел свой самолет к поляне у леса и сумел посадить его, однако в последний момент взорвались баки с остатками горючего и боеприпасы. Сопровождавшие горящий самолет три «мессера», убедившись, что он объят пламенем, взмыли вверх. Но фашист, который шел сзади МиГа, дал еще очередь в затылок Супруну.

Бронеспинка, найденная на месте посадки Супруна, хранится в музее города Сумы. Следы пулевых вмятин говорят, что этой очередью немцу не удалось прошить тело Степана.

3 июля он вместе со всем личным составом двух эскадрилий слушал в лесу возле аэродрома радио — выступал Председатель Государственного Комитета Обороны, и в речи были такие слова: «Нужно немедленно предавать суду военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, не взирая на лица».

Были в первые дни войны случаи малодушия, растерянности. Иные командиры ждали указаний сверху, приказов, боялись риска. Степан Супрун лучше других летчиков своего полка знал о сложившейся обстановке на фронте, он с первого момента, как узнал о начале войны, был инициативен и решителен. Он учил летчиков мастерству, самоотверженности. Проведя бой с «мессершмиттами», сбив фашиста, вечером уже разъяснял летчикам, что немцы оценили недостатки советских МиГов. Наши самолеты маломаневренны на низких высотах, но зато они имеют преимущества перед фашистскими на больших высотах, обладают большей скоростью. Поэтому Степан Павлович призывал использовать скорость МиГов, заманивать фашистов вверх, чтобы, ловко сманеврировав, атаковать и уничтожить врага. Супрун применил эти истребители для штурма переправ, он ориентировал полк на борьбу за одиночными низко летящими немецкими стервятниками, ввел в полку строгий порядок — летчики каждую минуту были готовы к вылету по боевой тревоге.

О том, какое впечатление произвела советская авиация на немецкие войска, можно судить по признанию командующего немецкой танковой группой Гудериана; в своем донесении от 4 июля 1941 года он сообщал: «Полк дивизии, занимавшей оборону севернее Борисова, понес большие потери от авиации противника».

А. И. Еременко в книге «В начале войны» вспоминает об этих днях: «До этого времени авиация противника, почти не встречая в воздухе наших самолетов, действовала на широком фронте небольшими группами. Мы же использовали свою немногочисленную авиацию массированно и поэтому имели успех. Эти двухдневные бои имели немаловажное значение для решения дальнейших задач. Врагу был нанесен на этом участке фронта первый серьезный удар с воздуха. Наши летчики воспрянули духом: они поняли, что неприятеля надо побеждать мастерством и высокой организованностью. Воодушевилась и пехота, так как весть о нанесении немцам потерь в воздухе передавалась из уст в уста».

Записка командира 23-й авиадивизии, в состав которой входил 401-й полк особого назначения, подполковника В. Е. Нестерцева о представлении Супруна к правительственной награде гласит: «Во главе группы скоростных истребителей МиГ-3 громил фашистских извергов и показал себя бесстрашным командиром; возглавляя группу, Супрун сразу отбил охоту стервятников ходить на низкой высоте, что безусловно заслуживает звания дважды Героя Советского Союза».. .

* * *

У каждого из шести добровольческих полков, созданных в НИИ ВВС по предложению Супруна, была своя боевая биография. За четыре дня боев полк Супруна сбил 12 фашистских самолетов, а за три месяца войны — уже под командованием Константина Константиновича Коккинаки, ныне Героя Советского Союза, лауреата Ленинской премии, — 54 немецких самолета.

Полк 402-й за годы войны уничтожил сотни фашистских стервятников, тысячи солдат, офицеров, лошадей, барж, катеров и вагонов...

Штурмовой авиаполк Илов (Н. И. Малышева) поджигал и разметывал на переправах колонны машин и танков, калечил бомбами и реактивными снарядами немецкие аэродромы, самолеты на них; отдельная эскадрилья, созданная в полку к 6 августа, фотографировала группировки немецких войск, аэродромы, выявляя тайны гитлеровского командования в районе Смоленска перед броском на Москву.

Бомбардировочный 332-й авиаполк (В. И. Лебедева), получив воздушные корабли ТБ-7, оборудовал их дизельными двигателями к 29 июля. В ночь на 11 августа десять тяжелогруженых машин (одиннадцатый упал близ аэродрома: у него отказали сразу два двигателя) пошли в темноту, пролетели над всей территорией, занятой гитлеровскими войсками, и бомбили столицу «третьего рейха» — Берлин. Бомбовый удар этот вошел в историю Отечественной войны, а возвращение кораблей назад было полно трагизма и приключений...

Особый полк пикирующих бомбардировщиков (А. И. Кабанова) 3 июля включился в боевые действия на Западном фронте на подступах немецких войск к Москве.

Многие соратники Степана Супруна прославили себя в боях, имена его друзей вошли в историю Великой Отечественной войны: Дмитрий Калараш, Григорий Кравченко, Александр Покрышкин, Константин Коккинаки... Действия летчиков-испытателей на фронте, их опыт дали много полезного по разработке тактики ведения воздушного боя, применению новейших самолетов. Все это предвидел Степан Супрун.

22 июля 1941 года командиру полка С. П. Супруну было присвоено звание дважды Героя Советского Союза.

Дети бунтаря

Родился Степан 2 августа 1907 года в селе Речки, что близ города Белополья, на Украине, в доме дедушки Михаила Савельевича. У молодой четы Супрунов — Павла Михайловича и Прасковьи Осиповны — Степан был вторым сыном.

Дедушка не очень-то обрадовался внучонку, тем более что был в августовские дни страшно рассержен на сына Павла. Рос Павел непокорным, задиристым, а женившись, вовсе перестал слушаться Михаила Савельевича. Отношения их осложнились еще лет четырнадцать назад, когда поп выгнал Пашку из школы после второго класса в наказание Михаилу Савельевичу, отпустившему свою жену Арину на пасху со всенощной на какую-то вечеринку. Наказание это не только оставило малограмотным Павла, но легло пятном на все семейство Супруна-деда, сделало его богобоязненным. А осенью, когда у Павла Михайловича родился Степка, случилось за селом на лугах несколько пожаров — горели стога местных богачей. Заподозрив сына в бунтовских действиях, Михаил Савельевич сперва прогнал его на заработки к сахарозаводчику, на так называемые панские экономии, а вскоре с двумя младенцами на руках выставил из хаты и Прасковью Осиповну.

Павлу не без усилий удалось снять для семьи комнату в бараке; он, работая от зари до зари, скоро выдвинулся в слесари-механики по паровым плугам. Семья его увеличилась еще на один мужской голос — родился мальчик, которого назвали Федором, и, казалось, молодые Супруны навсегда осели на панских экономиях. Однако в 1910 году случилась у сахарозаводчика забастовка, в которой участвовал Павел Михайлович. Полиция, искавшая зачинщиков и расследовавшая дело о поджоге стогов, арестовала двух молодых крестьян и усиленно интересовалась Павлом Супруном. Ему грозила тюрьма. Весной слесарь-механик по паровым плугам увязался за группой, которая уезжала с Украины в поисках счастья за океан — в Канаду.

Два года Павел Михайлович приспосабливался к канадской жизни, то и дело меняя работу: был он дровосеком, батраком на ферме, плотником у подрядчика, помощником фотографа. Живя в разных местах провинции Манитоба, больше всего в городке Виннипеге, пытался скопить денег на переезд сюда семьи из села Речки. Очень мешал ему первое время непокорный нрав. Однажды хозяин фермы, на которой работал Супрун, бросил в поле батраков и поехал домой. Павел Михайлович прыгнул в телегу, сбросил фермера и увез батраков. Но, разумеется, сам с фермером больше предпочел не встречаться. Другой его хозяин не выдавал Павлу Михайловичу зарплату. Сколько плотник ни приходил к дому, жена подрядчика говорила: «Мужа нет». Догадавшись об обмане, Павел Михайлович ворвался в спальню, избил подрядчика и, покинув дом, отправился искать новую работу.

К 1913 году удалось скопить денег на шифс-карту, и сельский речкинский друг Супруна привез с Украины Прасковью Осиповну с тремя детьми в Виннипег. Это он, Трофим Степанович Волошин, много раз помогал большой семье Супрунов.

Тяжелое положение семьи в Канаде рано пробудило в Степке мысли о несправедливости, обострило его сознание. Одаренный от природы, Степа, как и отец, рос крепким, высоким мальчиком, главенствовал среди сверстников и скоро обеспокоил отца разными проделками. Невзлюбив учительницу, Степа запустил в час молебна бумажную пулю из рогатки. Рассерженная учительница повела шалуна в класс и, как тогда было принято, стала наказывать — бить линейкой по ладоням.

— Благодарю вас, — повторял ученик.

Это вывело педагога из себя, и она пожаловалась на него опекуну; тот, в свою очередь, счел необходимым вызвать отца. Наказывать сына Павлу Михайловичу не пришлось, ибо ладони Стенки были так исполосованы линейкой, что опухли и долго не заживали.

В 1915 году в Канаде начался кризис. Иностранный рабочий Павел Супрун был выставлен с завода и вынужден был покинуть город Виннипег — поселился в глухом лесу близ озера Виннипег, около станции Ривертон. Здесь, в Говардвилле, он построил хижину, вырубил участок леса, обзавелся курами, посеял пшеницу. Скоро умелые руки Супруна поставили добротный деревянный дом. Выкопав колодец и соорудив сарай, он в соответствии с тогдашним канадским законом становился хозяином дома, построек и участка земли. Однако ветер перемен, который в 1917 году подул из-за океана, из России, не оставил в покое и душу Павла Михайловича. Бросив дом в лесу, он опять перебрался в город Виннипег, где вскоре принял участие во всеобщей забастовке. Дружба Супруна-отца с профессиональным революционером Борисом Павловичем Девяткиным привела его к тому, что он стал коммунистом и участвовал в основании русского отделения Канадской коммунистической партии в городе Виннипеге. По совету отца в Лигу молодых коммунистов вступили старшие сыновья Григорий, Степан и Федор.

Начиная с 1917 года Павлу Михайловичу не давала покоя мысль о возвращении в Советскую Россию. В 1920 году, когда семья сорвалась с лесного хутора, цель эта казалась совсем близкой. Однако болезнь жены Прасковьи Осиповны, которой сделали операцию почек, спутала все планы. Семья опять оказалась без денег...

Прибежав из школы, Степа застал в своей квартире горюющих мужчин. Он знал их в лицо — это был Борис Павлович Девяткин, Трофим Степанович Волошин, Виктор Иванович Фридман... Они сидели за столом и плакали.

— Что случилось? — тихо спросил Степа.

— Умер Ленин, — на щеках отца блестели слезы.

Потрясение, пережитое "Степаном в те минуты, перевернуло его душу. Взрослые люди, отцы семейств, познавшие тяжесть труда и видевшие не одну смерть, горевали о человеке, который умер за океаном, в Москве. Степану стал понятен фанатизм отца, который, возвращаясь поздно с работы, ложился сразу спать, но через два часа пробуждался, садился за стол и конспектировал книги В. И. Ленина.

— Поедем, сынок, в Россию, — пригладил отец усы. — Коминтерн нам пособит...

Путешественники

Пока семья Павла Супруна была в Канаде, Михаил Савельевич с женой и сестрами переехали с Украины на Алтай — в село Вострово Волчихинского района. Украинский землемер, вконец разорившийся в селе Речки, построил на сибирской земле дом, выбился в середняки и загрустил о своем сыне-«иноземце». В хозяйстве были лошадь и корова, передний угол в горнице уставлен иконами, в сусеках завелось зерно. Михаил Савельевич писал в Канаду письма, что он стар, что слепнет и что ему нужна помощь сына.

Получив через III Коминтерн разрешение на выезд из Канады, а также документ, подписанный руководителями Канадской компартии, о том, чтобы семье Супруна по пути следования на Родину оказывалось содействие, Павел Михайлович повез жену и шестерых уже детей на корабле к берегу Европы. Перебравшись из Риги в Москву, остановились в гостинице «Балчуг». Золотым рукам Супруна-старшего сразу нашлась работа, семье предложили квартиру. Однако он помнил зов отца и летом уже вселился в избу Михаила Савельевича. Село Вострово с радостью приняло «иностранного специалиста», он быстро наладил мельницу, которая раньше молола муку с перебоями. Скоро в избе-читальне Павел Михайлович прочитал лекцию на антирелигиозную тему, чем вызвал страшный гнев отца. В тог же вечер семья «проклятых иноземцев-безбожников» была лишена ужина, дедушка запер кладовую, погреб и амбар.

Десятимесячная вражда сына-коммуниста с верующим отцом кончилась тем, что Павел с женой и ребятишками вынужден был запрячь в две телеги лошадей, уложить в одну из них два деревянных сундука со слесарными инструментами, в другую, крытую пологом, посадить сыновей и дочурку, чтобы вместе с другими переселенцами выехать из села.

Скрипели колеса телег. Лошади брели по разбитой дороге; то жгло солнце, то лил дождь. Прасковья Осиповна ехала в кибитке со старшим сыном Гришей. Степка был при отце. Ему Павел Михайлович поручил пуще ока оберегать сундуки с инструментами. На любом заводе достаточно показать такое богатство, и Павла Михайловича станут звать в цех. Еще в повозке, под сеном, были спрятаны две двустволки.

Два события из этой поездки за тысячи километров через Рубцовск, Семипалатинск, степи и полупустыни к Алма-Ате запомнились Степану. У озерка крестьяне-переселенцы распрягли лошадей, один мальчонка, увлеченный игрой с жеребенком, получил удар копытом в лоб, и кожа лоскутом съехала на глаз. Ни лекаря, ни знахаря не было. Тут-то отец, сойдя с кибитки, достал из сундука блестящую иглу, прокипятил ее в металлической баночке, а затем, засучив рукава, помыв руки, пришил суровой ниткой кожу на голове мальчика. Степан помогал «хирургу». Операция закончилась благополучно, рана через несколько суток подсохла.

В одну из темных ночей на уснувший лагерь налетела группа конных басмачей. И опять-таки Павел Михайлович не растерялся, он разбудил Степку, дал ему в руки двустволку, зная, что он владеет оружием, и дружного залпа было достаточно, чтобы отогнать разбойников.

С той ночи Степан боготворил отца.

Алма-Ата встретила алтайских горемык раскаленным камнем мостовых, духотой, разваленными от землетрясения зданиями. Мужики с подвод, не найдя работы, разъехались из города по селам. Но Супрун-отец, имея два сундука инструментов, пренебрег сельскими кузницами. Он погнал лошадей через перевал в город Пишпек, ныне Фрунзе. Но и там удачи не было. Продали лошадей, телеги, ружья, и с оставшимся скарбом семейство Супруна поездом отправилось по железной дороге на Украину.

С осени 1925 года большая семья Супруна жила сперва в доме у родственников в Белополье, потом снимала две комнатки в здании на Стецковском шляху в Сумах, где всем детям приходилось спать вповалку на полу. В 1927 году Павлу Михайловичу Супруну на машиностроительном заводе, как отличному специалисту и коммунисту-общественнику, выделили двухкомнатную квартиру на улице Суджинской, а затем в Писаревском переулке.

Павла Михайловича избрали секретарем Сумского облисполкома.

Степа сперва был учеником кустаря-каретника Голомудьки в Белополье. За первое же непослушание нэпман избил паренька. Продержавшись у кустаря в мастерской одиннадцать месяцев, он переехал в Сумы. В тот период еще сказывалась разруха, вызванная гражданской войной и иностранной интервенцией, в городе не хватало рабочих мест. Девятнадцатилетнего комсомольца устроили столяром в комборбез — так назывался комитет по борьбе с безработицей. Одновременно Степан стал учиться, много читал; в Канаде он успел закончить семь классов. И только в июле 1928 года Павел Михайлович перетянул на свой завод Степана, а затем и Григория.

В эти годы дружная семья пережила горе. В 1926 году, купаясь в реке, утонул двенадцатилетний брат Степы — Андрюшка. Это было страшным потрясением для матери и для всей семьи. А в 1928 году, будучи пионервожатым, спасая двух школьников, едва не утонул Степа. Стояло жаркое лето. Два отряда вышли за город под бой барабанов. Один из них вел Степан Супрун. Он заночевал со своими пионерами в лесу, а когда утром отряд вышел к берегу реки, то с другой стороны к ней подошли школьники второго отряда. Соперничая друг с другом, два мальчишки с другой стороны заплыли слишком далеко и стали тонуть. Степан, не раздумывая, кинулся их спасать, ему удалось поймать обоих мальчиков за волосы, но силы подтащить барахтающихся ребят к берегу у него не хватило, и он, отчаянно работая только ногами, не давал мальчикам уйти ко дну. Потерявшие контроль над собой тонущие ребята вырывались из рук Степана, хватали его за шею. Борьба кончилась тем, что Степана вместе с ребятами спасли наконец-то подплывшие на плоту и бревнах другие ребята. Мужество пионервожатого Супруна, боровшегося за жизнь двух мальчиков, было награждено родительскими похвалами, когда отцы и матери потерпевших навестили семью Супрунов. Прасковья Осиповна и Павел Михайлович после этой беседы с родителями о своем сыне захворали: очень они переживали, что их Степа мог утонуть, как и Андрюша...

Самолет над отцовской хатой

Закончив в 1931 году школу младших авиаспециалистов в Смоленске, Степан поступил в школу военных летчиков. И уже в 1932 году о нем заговорили как о талантливом, очень находчивом пилоте. Служа в Бобруйске и Брянске, он получил аттестации как отличный летчик, хорошо владеющий машиной в облаках и на больших высотах. Ему поручают обучать молодых пилотов.

Пролетая над аэродромом, командир эвена Степан Супрун подал знак рукой, чтобы самолет-буксировщик поднимал в небо мишень. Мишень — это конус, прицепленный за длинную веревку к самолету-буксировщику, он создает картину маневрирующей вражеской машины, в атаку на него и кидаются на своих «ястребках» летчики. Однако что такое? Самолет-буксировщик, сделав неудачный вираж, захлестнул сам себе крыло веревкой... Пилот пытается маневрировать, сбросить петлю с крыла, но не тут-то было, злосчастная мишень тянет крыло в сторону, переворачивает самолет, и он, кое-как держась в воздухе, быстро теряет высоту. Еще несколько минут, и катастрофа неминуема. Летчик растерянно сдвигает над головой фонарь, готовясь покинуть кабину с парашютом.

Видя это, Степан Супрун бросает свой самолет к кувыркающемуся буксировщику, взмахом руки приказывает летчику всеми силами выравнивать самолет, а сам, стремительно разворачивая свою машину, заходит к связанному буксировщику с хвоста; сперва он гонится за ним, потом, повторяя «кувыркания» аварийного самолета, осторожно приближает свой истребитель к крылу буксировщика и винтом обрубает веревку. Освобожденный товарищ плавно подымает самолет вверх и уверенно ведет его на посадку.

Восторженные письма Степана отцу и братьям, возбужденные рассказы о своей службе, когда он навещал родных в Сумах, кружили головы Феде, Саше и сестренке Анечке. Окрепший, в синей летной форме, стройный и красивый, Степан восхищал всех своим видом. И отец, и мать, и братья ездили к нему в Брянск, где Степан водил их на аэродром, показывал свой самолет. Для поездок этих была и еще одна причина: в Сумах было голодно.

С родными Степан поддерживал трогательные отношения. Он посылал им деньги, устраивал мать в Москву на операцию к лучшему врачу, помогал братьям Федору и Александру поступать в летные военные училища.

Никто из родных не помнит случая, когда бы увидел Степана грустным, рассеянным, скучающим. Он появлялся всегда подтянутый, веселый и щедрый. В 1933 году его рекомендовали в Научно-испытательный институт Военно-Воздушных Сил Красной Армии. А летом 1934 года к нему в гости, закончив девятый класс, приехала Аня. Брат перезнакомил ее со всеми летчиками своего звена, с такими будущими знаменитостями, как Владимир Коккинаки, Виктор Евсеев... Она участвовала в спортивных соревнованиях, где среди жен и родственников летчиков заняла первое место и получила путевку в санаторий Алушты.

Каково же было удивление девочки, когда в санатории она узнала, что брат попал в госпиталь... Оказывается, в те счастливые дни, когда Аня гостила у него, Степан был днем занят в сложных групповых полетах — поднимал в воздух один из пяти самолетов звена, соединенных между собой шелковыми лентами, делал фигуры высшего пилотажа. Одна из посадок была неудачной.

Летом 1936 года, будучи в командировке в Харькове, Степан участвовал в полетах и, не имея возможности заехать к родителям, где жили уже одинокие мать и отец, сделал два круга над домом, покачал крыльями и улетел.

— Ой, гроза гремит, — сказала испуганная Прасковья Осиповна.

— То не гроза, а Степа нас навещает, — догадался Павел Михайлович, выглядывая в окошко.

Вечером принесли телеграмму: «Побывал у вас гостях, пролетел над домом. Целую. Степан».

Он не забывал о родных никогда, ни в дни жарких боев в Китае, ни в дни отдыха на Черноморском побережье. Вот одно из писем, посланное из Китая отцу:

«Я прошу вас, папаша, написать мне, как мама себя чувствует после курорта. Если врачи сказали, что ей надо ехать на другой курорт лечиться, то пусть Анечка возьмет деньги с моей сберкнижки и через нашу санчасть купит путевку. И вам тоже надо полечиться.

Теперь насчет здоровья брата Гриши. Меня немного беспокоит, что он собирается делать операцию в Сумах. Если он сможет отложить ее до моего приезда, тогда он приедет ко мне и там сделает операцию. А если это так неотложно, то пусть Анечка вышлет ему из моих денег тысячу рублей. Пусть он поедет в Харьков на операцию».

Из Китая он интересуется, летает ли сестра в аэроклубе, дает советы братьям.

— Отец воспитал нас, детей, коммунистами, а я братьев — летчиками, — говорил Степан.

Это было правдой. Братья Федор и Александр по примеру Степана стали военными летчиками; Федор Павлович, окончив инженерный факультет Военно-воздушной инженерной академии, летал на двадцати трех типах самолетов, был начальником факультета в Киевском высшем военном авиационном инженерном училище. В годы войны он был послан вместе с летчиком-испытателем Андреем Кочетковым в США. В нашу страну поступали американские самолеты «эркобра». Первые серии их были неудачными, «эркобры» не выходили из штопора, у них «скручивался» хвост. О нескольких катастрофах было сообщено американской фирме, но доработки производились наспех. Тогда-то в Буффало, на берегу Ниагары, Кочетков и Федор Супрун, инженер, начали испытательные полеты. Однажды случилось то, что бывало в боях на советско-германском фронте, — самолет не вышел из штопора, Кочетков вынужден был покинуть «эркобру» с парашютом. Доработанный после этого самолет стал грозным оружием против фашистов.

Младший брат Степана — Александр Павлович прославился в боях, сбив шесть фашистских самолетов, после войны был летчиком-испытателем и том же ПИИ ВВС, где служил его брат Степан. А сестра Анна Павловна рассталась с аэроклубом: закончила институт, защитила диссертацию кандидата химических наук.

Осенью 1935 года, отдыхая на берегу Черного моря в Хосте, Супрун, прогуливаясь, заметил пария, который вытаскивал шлюпку. Он сразу взялся помогать ему, а тот узнал Супруна: как же! известный летчик-испытатель! Степану понравился парень, который один выходил в открытое море на веслах. Этого ему было достаточно, чтобы проникнуться к молодому человеку доверием и подружиться с ним. На другой день они вместе вышли на лодке в море и там долго беседовали. Супрун выслушал юношу, который откровенно признался, что ему, авиатехнику, отказывают в переводе в летный состав.

— Не унывай, — сказал Супрун. — Поверь, и мне не сразу удалось подняться в небо. Многое пришлось выдержать. Но поднялся! Верю — поднимешься и ты. Главное — не потерять мечту. И знаешь что? Сбереги свое знание техники. Это очень важно для настоящего летчика: и для обычной работы в небе, и, коль придется, для подвига... Понимаешь, Саша, нужно быть всесторонне готовым...

В семейном архиве родных Супруна и ныне хранятся выцветшие снимки, на одном из которых молодые люди сидят на валуне, а на другом Супрун стоит рядом с Сашей под пальмой. В 1939 году новый друг Супруна — Александр Покрышкин закончил Качинскую авиационную школу летчиков, в годы Великой Отечественной войны он сбил 59 фашистских самолетов, стал трижды Героем Советского Союза, маршалом авиации.

«Эту встречу я вспоминаю часто. Вернее будет сказать, помню ее всегда. Ведь с нее, собственно, и началась моя летная жизнь», — признался Александр Иванович Покрышкин много лет спустя, говоря о прогулках на шлюпке с Супруном в море в 1935 году.

Страшным несчастьем для Степана была гибель Виктора Евсеева, одного из членов красной пятерки. Он погиб во время тренировки. В скорбный час, когда похоронная процессия медленно двигалась по дороге, красный самолет в небе выделывал головокружительные фигуры высшего пилотажа. Так Степан Супрун проводил в последний путь своего лучшего друга.

Рывок к славе

Степан Супрун был на три года моложе Валерия Чкалова, но на восемь лет позже поступил в летную школу. В ноябре 1937 года его одновременно с Чкаловым выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР от Севастопольского округа.

В городок летчиков, окруженный густым сосновым бором, Степан прибыл в июле 1933 года. Здесь находился аэродром, где испытывались новейшие самолеты, изготовленные в одном экземпляре. И кто испытывал — боги авиации! Лучшие летчики страны! Супрун был рекомендован сюда как летчик-экспериментатор из Белорусского военного округа. Ничего выдающегося он еще не совершил. В первое время приезжему было легко заробеть. В городке трудились Александр Анисимов, Василий Степанченок...

Начиная с 1931 года здесь испытывалась так называемая авиаматка с «птенцами». В небо подымался тяжелый бомбардировщик ТБ-1 с закрепленными на его плоскостях самолетами-истребителями. Двигатели их питались топливом из баков бомбардировщика. В нужную минуту «птенцы» отцеплялись от крыльев авиаматки и улетали вперед. Это позволяло тяжелому бомбардировщику заходить в глубокий тыл врага, да притом быть охраняемым истребителями.

Самолет-авиаматку пилотировали Адам Залевский и Иван Козлов, а на крыльях ее были закреплены самолеты-истребители Александра Анисимова и Валерия Чкалова.

Степан Супрун появился в НИИ ВВС, когда авиаконструктор-инженер Владимир Сергеевич Вахмистров, который изобрел авиаматку, сажал на нее два «птенца»-истребителя, а на фюзеляж предлагал затащить третий. Конструктору почему-то мешали крылья и хвостовое оперение верхнего самолета, тогда на бомбардировщик сверху затащили истребитель без них. Тут бывалые летчики-испытатели запротестовали.

— Какую роль я буду выполнять в этой неуправляемой торпеде? — возмущался один из них.

Никто взбираться в кабину третьего самолета не желал, так как свое положение в ней считал совершенно ненадежным и бессмысленным. Испытания откладывались.

Командиром авиаматки-бомбардировщика ТБ-3 в ту пору был Петр Стефановский, в скором времени ближайший друг Степана Супруна. Однажды прямо на летном поле к Петру подошел летчик-новичок. Он заявил, что его послал руководитель Василий Степанченок, что ему, Степану Супруну, очень хочется участвовать в испытаниях авиазвена с самолетом-торпедой на верху бомбардировщика.

— На бескрылке? — удивился Петр Стефановский.

— На ней, — кивнул Степан.

Полеты в кабине самолета-торпеды, лишенного хвоста и крыльев, посаженного на загорбок бомбардировщику, принесли Степану Супруну известность среди летчиков, техников и всех авиаспециалистов городка НИИ ВВС. Степан вошел в круг опытных мастеров летного дела — Степанченка, Анисимова, Нюхтикова... Скоро уродливый бескрылый самолет увезли в ангар, сама мысль о его использовании для полетов была отвергнута. Но инженер Вахмистров предложил новую конструкцию: к тяжелому бомбардировщику снизу и сверху крыльев подцепляли четыре самолета-истребителя, В одном из них сидел Степан Супрун.

Однако Степан с волнением и завистью наблюдал за своим руководителем — Василием Андреевичем Степанченком. Когда самолет-бомбардировщик взмывал в небо с аэродрома, неся на крыльях и под крыльями самолеты-истребители, следом подымался к облакам на «ястребке» Степанченок. Цель его заключалась в тем, чтобы натренироваться в точном подводе своего воздушного аппарата к шасси авиаматки, где была специальная площадка для посадки пятого «птенца» — истребителя.

Испытания эти проводили авиаконструктор-инженер Владимир Вахмистров, летчики-испытатели Василий Степанченок, Петр Стефановский, Степан Супрун, Константин Будаков, летчики-инженеры Трофим Алтынов, Алексей Никашин.

Зрители с обочины аэродрома наблюдали, как бомбардировщик возносит ввысь четырех «птенцов»-истребителей, как в воздухе вьется пятый, затем он присоединяется к авиаматке, и бомбардировщик кружится над аэродромом. Еще момент — и тяжелая сильная птица как бы сбрасывает с себя «птенцов» — они вьются над нею, разлетаются по сторонам, а когда она касается.колесами аэродрома, по одному садятся следом за нею.

Нужно было время, чтобы оценить эти смелые эксперименты. В начале Великой Отечественной войны самолеты-авианосцы использовали в целях подвоза истребителей-бомбардировщиков для массированных ударов по мостам.

Уже в 20-е годы Валерий Чкалов летал на самолете ФД-7 вверх колесами. Это считалось хулиганством. Позже Чкалов начал сознательно испытывать самолеты в перевернутом виде. Выезжал на проверки летного состава строевых частей. Чкалов узнал, что иногда летчики гибнут в учебных боях в момент штопорения в положении самолета вверх колесами. Именно Чкалов, усложняя свои эксперименты, летая вниз головой, искал выходы из перевернутого штопора.

В 1935 году с перевернутым штопором столкнулся неожиданно Стефановский. Через две недели изучением необычного явления занялись Василий Степанченок, Степан Супрун и другие летчики-испытатели.

Постепенно усложняя фигуры, делая по одному витку, Степанченок и Супрун учились входить в перевернутый штопор и выходить из него. Они пробовали различные варианты.

Штопор был грозным явлением, он закручивал самолет вихрем, неся его навстречу земле. Вертикальное падение самолета при одновременном вращении его вокруг своей оси было загадкой для ученых, оно унесло немало жизней летчиков. Без понимания причин штопора, а также флаттера — самовозбуждающихся колебаний самолета — невозможен был прогресс в авиастроении. Поэтому участие Степана в испытании самолетов на штопор одновременно с одним из крупнейших мастеров советской авиации Василием Степанченком было уже признанием таланта Супруна.

Виртуоз точного полета, Василий Степанченок все усложнял и усложнял себе задачу, вводя самолет в штопор и ища варианты выхода из него. Однажды, увлекшись опытами, он вдруг почувствовал, что рули перестали его слушаться, самолет завихрился и уже никакой силой не остановить столкновение с летящей к нему землей. Волевому и дерзкому мастеру удалось выпрыгнуть из кабины с парашютом, хотя при штопоре тело пилота подверглось сильной перегрузке.

Разбитый вдребезги самолет напоминал о том, к чему ведет штопор. Но собравшиеся вокруг летчики обсуждали экспериментальный материал, принесенный с неба Василием Степанченком. В этом разговоре уже совершенно на равных участвовал Степан Супрун, ибо он, лично испытывая самолеты, тоже проверял их на все виды штопора.

Став равным среди самых опытных летчиков-испытателей, подымаясь в заоблачную высь то для опробования новейшего кислородного прибора, то для опытного образца самолета-истребителя, Степан прошел школу опасных неожиданностей. Он ввинчивал «ястребок» в голубизну неба, протыкал случайное облачко и вдруг, достигнув «потолка», терял сознание... Только могучее здоровье пробуждало его организм при пикировании к земле, и он, очнувшись, догадывался — кислородный прибор отказал. Другой раз самолет его загорелся в момент, когда он переворачивал его из положения вверх колесами в нормальное состояние. Упрямство победило, «оборвав» воздушными потоками языки пламени с мотора, Супрун удачно посадил машину на аэродром, сделав точное заключение: в момент переворота самолета где-то вытекает горючее, попадает на раскаленные части мотора и вспыхивает. Недостаток легкоустранимый, и самолет спасен для долгой жизни.

Сложнейшие испытательные эксперименты утверждали его мастерство в документах руководящего состава Научно-испытательного института ВВС. «Дисциплинирован на земле и в воздухе... В летной работе вынослив н неутомим. Летает на всех типах истребителей. Хорошо владеет элементами воздушного боя скоростных самолетов. Идеологически устойчив. Аварий и поломок не имеет». Но слава нашла Степана Супруна не в этих полетах.

Получив травму при посадке в июле 1934 года, Степан не оставил полетов в звене-пятерке самолетов, которые связывались между собой шелковыми лентами. Пять огненно-красных машин, будто скрепленные не лентами, а металлическими стержнями, шли по небу, набирая высоту, рассекая облачка, падали в отвесное пике, переходили на бреющий полет, восхищали зрителей на аэродроме. Такого, чтобы самолеты слитно входили в пике, делали несколько петель, не теряя строя, одновременно исполняли фигуры и дружно садились на поле, еще не бывало. Вновь взлетев, монолитное звено рассыпалось, как огненные искры, и самолеты восходящим штопором ввинчивались в голубую глубину неба, устраивали карусель.

Когда дело доходило до одиночных полетов, Супрун показывал зрителям такое мастерство, что у всех замирал дух: сложнейшие фигуры мелькали перед глазами наблюдателей в нескольких метрах от земли. Казалось, летчик играет со смертью.

Такими полетами восхищались и молодые летчики, и бывалые асы, и просто любители воздушного спорта. Небесная акробатика входила в моду. Рождались новые и новые пятерки, демонстрируя летное мастерство во многих городах страны. «Дьяволы» первой пятерки, которые, показав искусство в небе над Тушинским аэродромом, вовлекли в это дело сотни и тысячи других летчиков, — это были Степанченок, Супрун, В. Коккинаки. Преман, Евсеев. Полет над Красной площадью в мае 1935 года восхитил тысячи москвичей. Степан был награжден наркомом обороны К. Е. Ворошиловым золотыми именными часами.

В 1936 году Степан уже сам возглавлял пятерку на воздушном параде. Виртуозные полеты перед тысячами зрителей, казавшиеся гражданским лицам акробатическими номерами, на самом деле были как бы элементами воздушного боя. Акробатика над землей — это отработка техники пилотирования, умения маневрировать в вертикальной и горизонтальной плоскостях. Вскоре эта акробатика потребовалась советским пилотам в боях с фашистскими летчиками в небе Испании, в схватках с японцами в раскаленной выси Монголии и Китая.

25 мая 1936 года Михаил Иванович Калинин вручил в Кремле Степану Павловичу Супруну орден Ленина. Степан светился радостью и очень смущался. В августе 1936 года народные комиссары К. Е. Ворошилов и Г. К. Орджоникидзе подарили С. П. Супруну легковую машину М-1.

Многие молодые летчики на всю жизнь запомнили 18 августа 1937 года, когда Степан Супрун на Тушинском аэродроме демонстрировал номер «инструктор с учеником». Сперва он выполнял замысловатые фигуры высшего пилотажа. Потом стал изображать в небе неумелого ученика. Самолет его потерял скорость, двигался неуверенно, попадал в сложнейшие аварийные ситуации, валился к земле, у него проваливался хвост... При посадке самолет ударился колесами о полосу и тут же взмыл вверх, затем опять ударился и вновь подскочил. На такое мог отважиться только Супрун!

Эхо боев в Испании

В 1936 году в Испании вспыхнула гражданская война. Не имея сил справиться с народом, генерал Франко, поднявший мятеж, запросил помощи у Гитлера и Муссолини, и те послали ему свои войска. Добровольцы из разных стран вызвались помочь республиканским войскам в отражении фашистской агрессии. В интернациональных антифашистских бригадах появились советские добровольцы, в гом числе и летчики.

Немецкая и итальянская авиация терпели крупные поражения от советских самолетов. Однако скоро на фронтах появились усовершенствованные немецкие истребители «мессершмитты», наши самолеты все чаще не выдерживали в схватках с ними.

Сведения об этом из Испании привозили военные летчики в Научно-испытательный институт ВВС. Неудачи на испанском фронте обеспокоили летчиков-испытателей, близко к сердцу принял их и Степан Супрун. Занимаясь испытаниями новейших образцов самолетов, он имел возможность замечать недостатки, которые мешали разработке лучших, чем за границей, военных самолетов. Степан часто советовался об этом с другими летчиками-испытателями, беседовал с авиаконструкторами, руководителями ВВС. В середине 1937 года Супрун отправил письмо товарищу Сталину о перспективах создания новых образцов военных воздушных аппаратов. К сожалению, оно, изложенное в слишком запальчивой форме, не получило одобрения. Об этом пишет в книге «Цель жизни» авиаконструктор А. С. Яковлев.

«Между прочим, Супрун рассказал мне такую историю. Под впечатлением неудач в Испании в кругах наших военных летчиков, особенно в Научно-испытательном институте ВВС, возникали критические настроения и сомнения в правильности технической политики в области военной авиации. Наиболее видные в то время летчики-испытатели НИИ ВВС С. П. Супрун и П. М. Стефановский обратились в Центральный Комитет партии с письмом о необходимости иметь в нашем воздушном флоте истребители с двигателями не только воздушного охлаждения, но и водяного охлаждения, причем они подробно мотивировали эту свою идею.

Через некоторое время летчиков вызвал Сталин. Он сказал, что их предложение в принципе встречает одобрение. Но при встрече Стефановский вел себя очень резко, нападал на Наркомат авиационной промышленности. По словам Стефановского, все у нас было плохо. Сталину это не понравилось. У него создалось впечатление, что Стефановский — злобный критикан.

Отпустив летчиков, Сталин тут же позвонил Ворошилову, рассказал о своем впечатлении от встречи с ними. Ворошилов предложил начальнику самолетного отдела НИИ ВВС генералу И. Ф. Петрову проверить Стефановского. Как на грех, у того в анкете было что-то не в порядке.

Иван Федорович Петров доложил все, что было известно о Стефановском, Ворошилову и спросил, как же с ним быть. Ворошилов спросил: «Вы сами-то ему верите?» И в ответ на слова Петрова: «Конечно, верю», — -сказал: «Ну, тогда поступайте по совести».

Со Стефановским все обошлось...

Письмо К. Е. Ворошилову

Вскоре став избранником народа, Степан Павлович вдруг почувствовал, что его чрезмерно опекают. Это вызвало в нем бурю протеста.

Сперва свои ощущения, что его оберегают от сложных полетов, Супрун высказывал друзьям. Затем пошел к руководителям НИИ ВВС. Их объяснения его не удовлетворили. Тогда Степан Павлович написал письмо наркому К. Е. Ворошилову. Но этому предшествовали важные события.

В конце 1938 года и в начале 1939 года среди летчиков уже открыто шли разговоры, что лучший в мире истребитель И-16 в испанском небе терпит поражения от новейшей модели «мессершмитта». Авиаконструктор Николай Николаевич Поликарпов начал усиленно работать над новым самолетом. Летная часть НИИ ВВС тогда базировалась в Москве, на Центральном аэродроме. В декабре 1938 года там появился доработанный экземпляр истребителя И-180. Окруженный высокими зданиями Ленинградского шоссе, аэродром этот уже не очень-то подходил для облетов самолетов. 15 декабря испытывать новейший образец скоростной машины приехал Валерий Павлович Чкалов. В течение двух-трех недель до этого дня у него были встречи и разговоры о новом истребителе со Степаном Супруном, с Юлианом Пионтковским, Владимиром Коккинаки и другими летчиками-испытателями. Он верил в И-180, как верил в любимого им авиаконструктора Поликарпова. Подняв в морозный воздух красный короткокрылый истребитель, Чкалов описывал круги над городом. Затем он повел аппарат на снижение, и вдруг у самолета отказал мотор, летчик понял, что ему не перескочить жилые дома, резко отвернул нос самолета в сторону; Чкалов попытался уклониться от столкновения с бараками и врезался в столб.

Гибель прославленного летчика-испытателя была горем для миллионов советских людей. Событие обсуждалось в правительстве. Было принято решение построит), еще три опытных экземпляра И-180 и облетать их. Кому доверить испытания?

Вот тогда-то Супрун и послал письмо К. Е. Ворошилову.

«К XVIII съезду нашей партии выходит второй экземпляр самолета И-180, на котором погиб лучший летчик нашей Родины Валерий Чкалов, — писал Степан Павлович К. Е. Ворошилову, — на первом экземпляре этого самолета должны были проводить испытания: Чкалов — заводские и я — государственные. Сейчас же люди боятся доверить мне провести испытания и первым вылететь на этом самолете только лишь потому, что я депутат Верховного Совета Союза ССР.

Тов. народный комиссар! Мне сейчас стало исключительно тяжело работать — все начальство в целях страховки... всяческими способами старается меня оттеснить в сторону, лишь бы я только не летал. Все это в корне неверно и крайне мне обидно.

По-моему, Вы лично знаете, как я летаю на скоростном самолете — за десять лет летной работы я не имел ни одной аварии, не разбил ни одного самолета...

У меня имеются десятки фактов, которые я мог бы привести, чтобы доказать Вам, как мне не доверяют. Не буду отвлекать Ваше внимание на ряде мелких фактов, укажу только самые основные: в течение ряда лет я прошу послать меня в командировку в Китай или Испанию — для приобретения боевого опыта. Все мои старания остаются безрезультатными.

По моему личному совету были построены 5 облегченных (красных) самолетов И-16, на которых в 1937 году мы пятеркой показывали высший групповой пилотаж 18 августа в День авиации.

Сейчас у нас все эnи самолеты отобрали, даже самолет, на котором я водил пятерку, поддерживая свою технику пилотирования, воздушный бой и воздушную стрельбу, забрали люди, которые приобрели боевой опыт.

Скоро уже будет полгода, как я не проводил никакого испытания, налетал за это время я не больше 5 часов на скоростном истребителе, и нет самолета, на котором я мог бы тренироваться.

Вместе с летчиком-испытателем Стефановским мы Вам лично писали рапорт, чтобы Вы помогли нам получить у нашего правительства разрешение на установление мирового рекорда — полет вокруг света без посадки. Военный Совет ВВС одобрил наше предложение, но, по-моему, Вам лично это не доложено, т. к. мы от Вас гак и не получили ответа».

Степан Павлович настоятельно просил наркома разрешить ему испытать самолет И-180.

И с каким вдохновением, азартом взялся он объезжать строптивый самолет, когда получил на это разрешение! Крылатый конь восхищал его. Он вился птицей, покорно исполнял фигуры высшего пилотажа. Еще не закончив программы испытаний, Степан Павлович в беседе с командованием ВВС похвалил поликарповский истребитель. Это сразу дало заказ на сто машин! Однако Супрун продолжал гонять самолет в небо, ища причину, погубившую Чкалова. И не находил. Еще вылет. Еще один. И когда можно было уже поверить в совершенство истребителя, он, коснувшись колесами посадочной полосы, скапотировал — упал на спину... Степана, который, потеряв сознание, висел вниз головой, вытащили из кабины. Когда летчик пришел в себя, его отвезли в Боткинскую больницу. Палату Супруна в тот же день завалили цветами, у дверей отделения, где лежал летчик-испытатель, толпились девушки и женщины. А он мучился не от ушибов, а от неудачи с самолетом.

Оказалось, что колесо шасси при посадке повернулось и стало поперек оси, это и перевернуло самолет.

Тайна истребителя не могла оставить равнодушным к нему летчиков-испытателей. Правом самого опытного, верящего в ценность машины воспользовался Томас Павлович Сузи.

Бросив с большой высоты самолет в штопор, Томас Сузи сознательно испытывал его послушность и вдруг понял, что он ему но подчиняется. Летчик успел выпрыгнуть из кабины, но парашют его не раскрылся, и Сузи погиб.

Что это — роковое стечение обстоятельств или несовершенство истребителя? Самолет И-180 забраковали. Степан Павлович горько переживал гибель Чкалова и Томаса Сузи. Осенью, побывав у родителей в Сумах, он признался матери:

— Нет, не буду я жениться, мама, не имею права... Прасковья Осиповна, вырастившая четырех сыновей и дочь, всплеснула руками:

— Ой, лишеньки... Да яки таки права...

— Анютка родит первенца, его и возьму на воспитание, — пошутил всерьез Степан, смягчая свое признание.

Знакомясь с аттестационным листком Супруна за 1938 год, мы читаем:

«Имеет налет на 1.Х.1938 г. 1282 часа 13 мин. (3838 посадок). Из них ночью 35 час. 29 мин. Налет за 1938 г. с 1.I по 1.Х. — 149 час. 30 мин...

Над повышением своих знаний работает с большим интересом, осваивает новую технику и в этой части незаменим .

Физически здоров и хорошо развит.

Должности летчика-испытателя самолетов-истребителей вполне соответствует. По своим личным качествам и знаниям дела может командовать истребительным полком и бригадой».

В характеристике за 1939 год отмечается: «Участвовал в облете почти всех опытных самолетов и дал конструкторам целый ряд ценных замечаний, пользуется большим авторитетом в конструкторском мире, влияет на улучшение конструкции самолетов».

«Незаменим» — с такой оценкой вступил Супрун в 1939 год.

Охотничьи рассказы

В июне 1939 года пятьдесят советских летчиков-добровольцев привели свои самолеты во временную столицу Китая — Чунцин. Прилет их был связан с просьбой китайского правительства защитить город от японских бомбардировщиков.

С 4 мая японская авиация массированными налетами превращала в развалины густонаселенные районы города, гибли женщины, дети и старики.

Группа истребителей, которую возглавлял майор Супрун, быстро навела порядок в небе над городом. Теряя бомбардировщики, японцы уже в июле отказались от дневных налетов. Догадываясь о возможных ночных бомбардировках, Степан Супрун рассредоточил свои самолеты на стоянках в кустах вдоль шоссе, которое вело к аэродрому. И оказался прав: в первый ночной налет японцы сбросили бомбы на шоссе. Кто-то им выдавал секреты маскировки советских добровольцев. И хотя ни одного самолета не пострадало, Супрун принял еще более строгие меры маскировки. Его изобретательность привела к тому, что он подымал свои эскадрильи в воздух в темноте, уничтожал японские бомбардировщики, а затем сажал самолеты при фонарях «летучая мышь», при свете фар самолетов, стоявших на аэродроме. По его примеру летчики-истребители стали вылетать на встречу с японцами, вооруженные крупнокалиберными пулеметами, которые были установлены в самолетах.

Однажды за городом был пойман штурман со сбитого японского бомбардировщика. На допросе он не только назвал фамилии Супруна, Коккинаки и других советских асов, но и номера их самолетов, ведь разведка у японцев была поставлена неплохо. Советские добровольцы продолжали сбивать японских летчиков над всей провинцией Сычуань.

Как-то японские самолеты начали бомбометание по аэродрому, на который китайские летчики только что посадили свои машины. В воздухе остался один китайский истребитель. Стартовые прожекторы разбиты. Китайский летчик обреченно носился в темноте над летным полем. Он не мог сесть и не рисковал выбрасываться с парашютом. Да и это небезопасно: вокруг горы. В эти минуты находчивый Супрун вскочил в автомобиль, выехал на летное поле и осветил фарами посадочную полосу. Китайский летчик успел благополучно приземлиться, и, когда второй эшелон японских бомбардировщиков начал утюжить аэродром, то Супрун уже увел автомашину с поля.

15 ноября 1939 года японцы высадили крупный десант в районе Циньчжоу, стремясь занять узел дорог Наньнин, перерезать связь китайцев с Индокитаем и Бирмой. Японские самолеты бомбили резервы китайских войск; не сумев организовать оборону, сдав Датан и отойдя с ранее занимаемых рубежей, китайское командование запросило помощи советских истребителей. На запрос генерала Бай Чун-си, командовавшего Юго-Западным направлением, Ставка и главный военный советник в Китае перевели 30 самолетов чунцинской группы во главе с Супруном на аэродромы Гуйлиня и Лючжоу. Помощь советских добровольцев помогла стабилизировать фронт. В декабре китайские войска перешли в наступление.

В январе Степан был отозван в Москву, командиром группы вместо него был назначен Константин Коккинаки.

В марте 1940 года он побывал в командировке в Германии вместе с комиссией, которую возглавлял И. Ф. Тевосян; руководителем группы по закупке самолетов был заместитель наркома авиационной промышленности по опытному самолетостроению и науке авиаконструктор А. С. Яковлев. Из поездки Степан привез множество впечатлений: он встречался с немецкими авиаконструкторами Хейнкелём и Мессершмиттом, был на многих заводах, летал на совершенно незнакомых ему германских самолетах, восхитив этим Хейнкеля, который вскоре послал ему из Берлина альбом с фотографиями, а также немецких летчиков-испытателей, журналистов и публику.

В своих мемуарах уже после войны Хейнкель написал о Супруне:

«Это был высокий, статный мужчина. Перед первым полетом на Хе-100, самом скоростном из всех самолетов, на которых он когда-либо летал, он имел десятиминутную консультацию с одним из моих лучших летчиков-испытателей. Затем он поднял машину в воздух и стал швырять ее по небу, выполняя такие фигуры, что мои летчики почти онемели от удивления».

Из Германии вернулся Степан Павлович не только еще более прославленным, но и привез себе работы — надо было на своем аэродроме облетывать немецкие самолеты. Закупили там и «Мессершмитт-109», и «Хейнкель-100», и «Юнкерс-88»...

Перед Великой Отечественной войной Степан Павлович Супрун вел напряженную работу по испытанию новейших образцов самолетов-истребителей. С 15 по 27 июня 1940 года Степан Павлович вместе со Стефановским проводил государственные испытания самолета ЛаГГ-3. Будучи ведущим летчиком-испытателем самолета И-21, Степан Павлович убедился, что истребитель неустойчив в полете, а посадка на нем опасна. Посадив самолет, он подошел к ведущему инженеру-летчику испытания этого самолета, сказал:

— На этой штуке делать посадку все равно что целовать тигрицу: опасно и никакого удовольствия.

«В этой фразе весь Супрун», — вспоминает о нем Андрей Григорьевич Кочетков, ныне заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза. Степан Супрун был остроумен, точен в выражении мыслей. И не очень любил писать бумажные отчеты.

* * *

Кому приходилось бывать на утиной охоте, тот поймет азарт Степана, с каким он выезжал каждый раз в лес. Он любил в осенний вечерний час или рано утром на зорьке, затаив дыхание сидеть в скрадке и, выглядывая из-за ссохшихся желтоватых верхушек камыша, всматриваться в сумеречное небо, поджидая диких уток. Даже из Китая он посылал письма, в которых была мечта об охоте. «Будешь мне писать, — обращался он к сестре Ане в письме от 1 октября 1939 года, — напиши, как идет охота этой осенью! Только мне не придется поохотиться. Но здесь охота поинтереснее. Наступили горячие деньки».

И вот в октябрьские дни 1940 года выдался случай поохотиться. В Москву из Борисоглебска нагрянул неожиданно брат Александр, который заканчивал летное училище, и Степан вместе с ним выехал за город. В лесу, на заимке, охотников встретил старый егерь. У него были лодки, он знал места перелета уток.

Однако в первый вечер охоты не получилось. На берегу заговорили о том, о сем — о воздушных боях в Китае, о поездках Степана во Францию, в США, в Германию. Его расспрашивали летчики, приехавшие вместе с ним.

— Ты, сынок, совсем стал знаменитым, — вмешался в беседу егерь, держа в руках треух. — Раньше приезжал просто летчиком, потом объявился депутатом, а теперь уже героем. У тебя на роду такая судьба написана.

— Кто куда записал мне судьбу? — удивился Степан, глядя сквозь дым костра на старика.

— Очень просто, — качая головой, причмокивал для значительности старик. — У одного младенца на роду звезда героя, а у другого тихая жизнь в лесу.

— Ну, это сказки! — запротестовал Степан. — Если я не умел летать, так научился. Вот в Китае мы сбили тридцать шесть японских машин, а сами потеряли только пять. Какая же тут судьба?

— Японцы не хуже нас вояки! — пожал плечами егерь. — Я с ними воевал в девятьсот пятом, они сколько наших в плен тогда набрали! Самолеты у них хуже наших, что ли?

— Легкие, маневренные, как птицы, — похвалил Степан японские машины, — но зато наши самолеты быстрее ихних да и покрепче. Однажды мой самолет был изрешечен сорока пулями, а я его все-таки привел и посадил на аэродром. Если бы японский истребитель попал под такую очередь, то от него бы остались пух да перья.

— Заговоренный! — строго сказал старик. — И я вот три войны прошел, а хоть бы одну царапину получил. У меня шапка хорошая. — И он потряс своим треухом. — Я ее даже летом в вещмешке носил. Чуть опасность — добываю и на голову. В ней как в броне. Ни единая пулька меня не укусила.

— Пули, что ли, от нее отскакивают? — засмеялись охотники. — Давайте проверим!

С большой неохотой старик дал треух летчикам, которые не без интереса рассматривали мятую, с потертым сукном и засаленным подкладом шапку. На смуглом, обветренном и запеченном солнцем лице егеря плясали отблески пламени костра.

— Промахнетесь, Степан Павлович! — сердито предупреждал он Супруна.

Степан быстро расчехлил ружье, обернулся в сторону кустарника, где еще светился склон неба: силуэт шапки будет хорошо заметен. Грех было промазать.

— Пли! — раздалась команда.

Двустволка сразу разрядилась обоими стволами. Все кинулись к повисшей на суке куста шапке. У костра тщательно переворачивали ее, ища хоть бы одну дырочку.

— Волшебная у вас шапка, — серьезными глазами глянул Степан на старика. — Берите мое ружье, выиграли.

Уже на другой день, возвращаясь в город, Саша спросил брата:

— Как же получилось, что ты промазал в егерскую шапку?

Степан ухмыльнулся:

— Разве было бы лучше, если бы я изрешетил ее? Отнял бы у деда и шапку и веру. Кроме того, ему хотелось получить ружье.

Ответ урочища Малинники

Степан Супрун привел свой полк из Москвы в Витебскую область по личному указанию Сталина. В первые двенадцать дней войны успехи гитлеровских армий были столь велики, что фашистское командование считало войну с нашей страной почти законченной. Начальник генерального штаба германской армии генерал Гальдер докладывал Гитлеру 3 июля 1941 года: «Поэтому не будет преувеличением, если я скажу, что кампания против России была выиграна в течение 14 дней». И в эти чрезвычайные для Советской страны дни в Москву пришла весть о гибели легендарного летчика-испытателя, в военном искусстве которого никто не сомневался. В смерть Супруна не хотелось верить. И так как точных сведений о месте гибели героя не было, то кто-то сказал, что Степан Павлович попал к партизанам. Но кое-кого весть о быстрой гибели знаменитого пилота потрясла настолько, что пустили слух об уничтожении немцами в первых боях всего полка, которым командовал Супрун. Слухи оказались живучими, пустили корни в книги воспоминаний. В Витебской и Сумской областях, которые были оккупированы фашистскими войсками, немцам было выгодно кричать по радио, что Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР Супрун сдался в плен...

Анна Павловна, сестра Супруна, жившая в Москве, получив известие о несчастье с братом, в первых числах июля побывала на приеме у Сергея Игнатьевича Руденко, ныне маршала авиации; он сказал ей, что Иосиф Виссарионович приказал уточнить причину и место гибели Супруна.

В архиве сохранилось несколько донесений из 23-й авиадивизии, в состав которой входил полк Супруна, о гибели Степана Павловича. Сперва помощник начальника штаба капитан Андреев сообщил, что 4 июля 1941 года подполковник Супрун в 13 часов вылетел во главе десяти самолетов МиГ-3 с задачей сопровождать СБ для бомбометания в районе Борисова. Супрун шел впереди. На обратном пути после разведки его в строю не было. Затем командир 23-й смешанной авиадивизии полковник Нестерцев написал начальнику штаба Западного фронта:

«При возвращении группы бомбардировщиков, сопровождаемых девяткой МиГ-3, десятым шел подполковник Супрун. Отделившись от группы, желая произвести разведку по дороге Борисов — Орша, снизился до малой высоты и, по-видимому, был сбит огнем с земли. В районе Толочина был найден сгоревший самолет и труп летчика. В обломках найдена Золотая Звезда. 9.07.1941 г.».

Еще позже Нестерцев сообщил: какой-то крестьянин 9-10 июля принес из леса обгоревшие документы Супруна в штаб дивизии, что тот же крестьянин видел обгоревший самолет близ поселка Крупки. Сообщался номер найденной Звезды Героя: 461.

К сожалению, это свидетельство Нестерцева оставалось никому не известно. О нем не знал даже К. Е. Ворошилов, который однажды в 1946 году звонил в Сумы и беседовал по телефону с отцом Супруна.

Летом 1960 года брат героя полковник Федор Павлович Супрун возобновил поиск места гибели Степана Павловича. Была создана комиссия, в которую вошли сотрудники Толочинского и Крупского райвоенкоматов Витебской области, а также журналист И. Брайнин.

В поселке Крупки, в окрестных деревнях были опрошены сотни людей. Многие рассказывали о местах падения советских самолетов в годы Великой Отечественной войны. Но поиски остатков самолетов ничего не давали.

По просьбе военкомата толочинская районная газета «Ленинещ» опубликовала заметку о поиске самолета Супруна. На другой же день в редакцию газеты пришел колхозный кузнец из деревни Сурновка Михаил Ефимович Покатович. В письме он изложил свои воспоминания так:

«Примерно в конце июня или в первых числах июля 1941 года в воздушном бою был подбит самолет-истребитель последней марки. В то время я служил наблюдателем поста ВНОС, который размещался в Друцком замке. После падения самолета я вместе с лейтенантом (фамилию не помню) выехал к месту падения, самолет догорал, когда мы приехали, летчик, у которого обгорело все, за исключением нижней части туловища, находился еще в кабине».

Поисковая группа офицеров во главе с райвоенкомом подполковником Н. И. Пожаровым, посадив в машину Покатовича, в тот же вечер выехала в деревню Монастыри. Деревня, узнав о поисках места падения самолета, собрала немало свидетелей разных возрастов. Вспоминали, что 5 июля 1941 года фашистские танки и автомашины уже приблизились к деревне, и тогда-то до вступления немцев на улицу колхозники Денис Василевский и Андрей Акулович похоронили летчика. К поисковой группе подошли сыновья Василевского — Владимир и Евгений, которые видели, как их отец хоронил летчика, осматривали обгоревший самолет.

По просьбе сотрудников военкомата вырубили кусты в нескольких местах. Могилы там не оказалось. Тогда на опушку леса были вызваны саперы во главе с майором А. С. Гаврютиным. Рядовой Романюк быстро нащупал место, в которое направили лезвия лопат. Скоро лопаты ударились в металлическое покрытие. Останки похороненного летчика были под обшивкой самолета. Близ могилы люди нашли половину картера двигателя самолета, редуктор, баллон для сжатия воздуха, бронеспинку пилота. В ограде одного колхозника сохранился блок мотора самолета с номером.

Приглашенный из Минска инженер-подполковник П. С. Щеглов подтвердил, что металлические части принадлежат самолету МиГ.

Беседа со многими людьми закончилась составлением акта, который хранится ныне в Музее Вооруженных Сил СССР.

Тогда же, летом 1960 года, останки С. П. Супруна с поляны за деревней Монастыри были перевезены в Москву и с большими почестями захоронены на Новодевичьем кладбище. Памятники Супруну установлены в Сумах, в деревне Монастыри, его именем названы улицы в Москве, Севастополе, Сумах, в селе Речки, его имя носят школы, пионерские дружины и отряды.

Из книги «Лётчики»

Даты жизни и деятельности С. П. Супруна

1913 — Мать Прасковья Осиповна увезла сыновей Степана, Гришу, Федора в Канаду, к отцу, уехавшему туда в 1911 году.

1915-1924 — Степан учится в школах Говардвилля и Виннипега.

1922 — В Виннипеге вступает в Лигу молодых коммунистов Канады.

1928, июль — 1929, сентябрь — Фрезеровщик машиностроительного завода имени Фрунзе в городе Сумы, пионервожатый.

1929, октябрь — 1931, июль — Курсант школы младших авиаспециалистов в Смоленске и школы военных пилотов.

1935, май — Участие в воздушном параде над Красной площадью. Награжден именными золотыми часами наркома обороны СССР.

1936, май — Участие в воздушном параде над Красной площадью. Награжден орденом Ленина за испытание и овладение новой боевой техникой.

1939, июль — 1940, январь — Участие в боевых действиях с японскими милитаристами в Китае в качестве командира группы истребителей-добровольцев.

1940, март — Член комиссии по закупке самолетов в Германии. 1940, 20 мая — Присвоено звание Героя Советского Союза.

1940, лето — осень — Проводил государственные испытания новых истребителей МиГ-3 и ЛаГГ-3, рекомендовал их в серийное производство.

1941, 23 июня — Выступил с предложением создать шесть полков из летчиков-испытателей.

1941, 24 июня — Подписал заключение на самолет-истребитель Як-1М, рекомендовал его в серийное производство. 30 июня — увел на фронт 401-й истребительный полк особого назначения; в тот же день лично сбил два самолета противника.

Краткая библиография

А. С. Яковлев. Цель жизни. Изд. 4-е, дол. М., Политиздат, 1974.

П. М. Стефановский. Триста неизвестных. Изд. 2-е. М., Воениздат, 1973.

А. Я. Калягин. По незнакомым дорогам. М., «Наука», 1969.

С. И. Руденко. Крылья победы. М., Воениздат, 1976.

А. И. Еременко. В начале войны. М., «Наука», 1964.

Дважды Герои Советского Союза. М., Воениздат, 1973.

С. Вишенков. Дважды Герой Советского Союза С. П. Супрун. М., Воениздат, 1956.

Родился 2 августа 1907 года в селе Речки, ныне Белопольского района Сумской области, в семье крестьянина. Окончил неполную среднюю школу. С 1929 года в рядах Красной Армии. В 1930 году окончил школу младших авиационных специалистов, в 1931 году - военную авиационную школу пилотов. С 1931 года лётчик - испытатель. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва.

В 1939-1940 гг. участвовал в боях с японскими захватчиками в Китае, командовал группой истребителей. Лично и в группе с товарищами сбил несколько самолётов противника.

20 мая 1940 года за героизм и мужество, проявленные в боях, майор С. П. Супрун удостоен звания Героя Советского Союза.

С июня 1941 года сражался на фронтах Великой Отечественной войны. Командир 401-го истребительного авиационного полка особого назначения (23-я смешанная авиационная дивизия, Западный фронт) подполковник С. П. Супрун лично сбил 2 вражеских самолёта.

22 июля 1941 года посмертно награждён второй медалью "Золотая Звезда". Награждён орденами: Ленина (дважды); иностранным орденом.

Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Бронзовый бюст установлен в Сумах. Именем Героя названы улицы в Москве, Борисове, Сумах и селе Ручки, школа № 9 и школа - интернат в городе Сумы. Установлены: стела в селе Речки, барельеф в городе Белополье, мемориальная доска на здании Сумского машиностроительного НПО.

* * *

Степан Супрун - человек поистине необычайной судьбы. Родился он 2 августа 1907 года в селе Речки, ныне Белопольского района Сумской области, в семье крестьянина, став вторым сыном молодой украинской четы Павла Михайловича и Прасковьи Осиповны. Так случилось, что волею судьбы треть своей жизни Степан прожил вдали от Родины - в Канаде.

Его отец с малых лет батрачил у местных пемещиков и немецких колонистов. Таких, как он, в те годы на Украине было немало. Некоторые из - за непосильного труда уезжали за океан в поисках лучшей доли. В 1910 году и отец Степана, покинув родные места, отправился в поисках счастья за океан - в далёкий Виннипег. Через 3 года, когда Степану едва испольнилось 6 лет, в Канаду приехала с детьми, а их было трое, и мать.

Тяжёлым оказалось житьё на чужбине - без знания английского языка приходилось туго. Перебивались временными заработками. Но годы шли, дети мужали. С 1915 по 1924 год Степан учился в школах Говардвилля и Виннипега. В 1917 году его отец вступил в Коммунистическую партию Канады и участвовал в основании её русского отделения в Виннипеге. В 1922 году по совету отца Степан вместе с братьями Григорием и Фёдором вступил в Лигу молодых коммунистов.

В 1924 году семья Супруна вернулась в СССР. Некоторое время Супруны жили на Алтае, затем в Алма - Ате и Пишпеке, а осенью 1925 года переехали на Украину, в Белополье. Там Степан устроился учеником в кустарную каретную мастерскую. Вскоре его отец был избран секретарём Сумского облисполкома. Степан переехал в Сумы и стал работать столяром в комборбезе (комитете по борьбе с безработицей). В 1928 году он устроился на Сумской машиностроительный завод. Летом работал пионервожатым. Однажды едва не утонул в реке, спасая двух детей.

Многие юноши мечтали в те годы об авиации, о подвигах. Не был исключением и Степан. Когда пришло время призыва в Красную Армию, он попросился в авиацию. В 1930 году окончил школу младших авиационных специалистов в Смоленске, в 1931 году - военную школу лётчиков. Уже там проявились его незаурядные лётные способности. Об этом свидетельствует отзыв инструктора Кушакова, который написал в характеристике:

"Курсант С. П. Супрун имеет все данные быть не только отличным лётчиком-истребителем, но и вдумчивым исследователем, экспериментатором в лётном деле".

Наставник не ошибся. Именно таким и стал впоследствии Степан Павлович Супрун.

После лётной школы он служил в строевых частях в Бобруйске и Брянске. Был командиром звена 7-й отдельной истребительной авиационной эскадрильи им. Ф. Э. Дзержинского.

Однажды во время занятий по воздушной стрельбе самолёт - буксировщик, сделав неудачный вираж, сам себе захлестнул крыло буксировочным тросом мишени. Пилот попытался сбросить петлю с крыла, но ничего не получилось. Мишень тянула крыло в сторону, переворачивая самолёт. Кое - как держась в воздухе, он стал быстро терять высоту. Лётчик собрался выпрыгнуть с парашютом. Видя это, Супрун подлетел к буксировщику и взмахом руки приказал лётчику любым путем выровнять самолёт. Стремительно развернувшись, он догнал его, осторожно приблизился к крылу и винтом обрубил трос, предотвратив неминуемую катастрофу.

В июле 1933 года он был переведён в НИИ ВВС на лётно - испытательскую работу. Участвовал в испытаниях "этажерки Вахмистрова", различных самолётов на "перевёрнутый" штопор. Отчаянная смелость, огромное желание овладеть новой специальностью и работоспособность помогли ему встать в ряды лучших авиаторов того времени. В одной из характеристик командования НИИ ВВС на С. П. Супруна написано:

"Дисциплинирован на земле и в воздухе... В лётной работе вынослив и неутомим. Летает на всех типах истребителей. Хорошо владеет элементами воздушного боя скоростных самолётов. Идеологически устойчив. Аварий и поломок по своей вине не имеет. Над повышением своих знаний работает с большим интересом, осваивает новую технику и в этом отношении незаменимый".

И-16 тип 5 С. П. Супруна.

В мае 1935 года в составе пилотажной пятёрки участвовал в воздушном параде над Красной площадью, где летел на самолёте И-16 тип 5 окрашенном в синий цвет.

За успешные испытания новой техники и её овладение, награждён золотыми именными часами Наркома Обороны СССР (1935 год), орденом Ленина и легковой автомашиной марки М-1 (1936 год).

В 1935 году Супрун отдыхал в санатории ВВС на Чёрном море. Там он случайно познакомился с одним молодым человеком. На другой день, вместе выйдя на лодке в море, они долго беседовали.

Супрун внимательно выслушал юношу, который откровенно признался, что ему, авиатехнику, отказывают в переводе в лётный состав. "Не унывай, - сказал Супрун. - Поверь, и мне не сразу удалось подняться в небо. Многое пришлось выдержать. Но поднялся! Верю - поднимешься и ты! Главное не потерять мечту".

Позднее собеседник Супруна окончил школу лётчиков. В годы Великой Отечественной войны он сбил 59 фашистских самолётов лично и в группе. Александр Иванович Покрышкин стал трижды Героем Советского Союза и Маршалом авиации.

В декабре 1937 года Степан Павлович Супрун был избран Депутатом Верховного Совета СССР от Севастопольского округа.

Поразительно быстро Супрун совершил крутой взлёт к мастерству и славе, став одним из лучших лётчиков страны, членом правительства.

Однако, сначала ему пришлось пережить очень неприятный период жизни. Случилось это ещё во время службы в Бобруйской бригаде. Тогда в один из осенних дней, техник Стрижёв, сидевший в самолёте Супруна и проверявший работу мотора, неожиданно вырулил со стоянки на старт и пошёл на взлёт с набором высоты на запад. На аэродроме забили тревогу, в воздух в догонку подняли самолёт. Но было поздно, беглеца догнать уже было невозможно.

Стрижёв пересёк государственную границу и совершил посадку в Польше, у города Лида. Некоторое время спустя поляки вернули самолёт, но техника вернуть отказались. Вскоре в Бобруйской авиабригаде объявили приказ Наркома обороны о предании суду Военного трибунала командира эскадрильи, инженера эскадрильи и инженера отряда, подчинённый техник которых оказался изменником Родины. Суду предали и... Степана Супруна, чей самолёт был использован для побега. Все четверо, осуждённые на разные сроки, были заключены в Бобруйскую тюрьму...

Вскоре Супрун был освобождён из заключения, однако этот эпизод всё же сыграл свою отрицательную роль в его дальнейшей карьере - он стал единственным среди лётчиков Героев Советского Союза, кто не был удостоен ни одного досрочного присвоения воинских званий.

В 1936 году началась гражданская война в Испании. Супрун одним из первых пришёл к Ворошилову с рапортом: "Прошу отправить меня добровольцем!". Но рапорт обернулся приказом довольно своеобразным: Испания и не совсем Испания... Город на советском юге, каменистое поле аэродрома с редкими островками сухой травы, парни с обнажёнными по пояс бронзовыми телами, темпераментная скороговорка, в которой нет-нет да и произносят слово отдаленно напоминающее английское: "Камрад"... "Глория!".

Это были молодые испанцы, которых пиренейский смерч бросил на советский юг. Резолюция наркома на рапорт Супруна выполнила пожелание лётчика, но лишь отчастию. Здесь в Кировограде, Степан не щадил ни себя, ни своих учеников, отдавая им все знания и умение, накопленные за годы лётной работы. Одним из его лучших учеников был Хосе Мария Браво. И всё же повоевать Супруну вскоре пришлось...

15 декабря 1938 года во время испытаний нового истребителя И-180 разбился Валерий Павлович Чкалов. Супрун написал письмо Ворошилову:

"К XVIII съезду нашей партии выходит второй экземпляр самолёта И-180, на котором погиб лучший лётчик нашей Родины Валерий Чкалов, на первом экземпляре этого самолёта должны были проводить испытания: Чкалов - заводские и я - государственные.

Сейчас же люди боятся доверить мне провести испытания и первым вылететь на этом самолёте только лишь потому, что я депутат Верховного Совета Союза ССР.

Тов. народный комиссар! Мне сейчас стало исключительно тяжело работать - всё начальство в целях страховки... всяческими способами старается меня оттеснить в сторону, лишь бы я только не летал. Всё это в корне неверно и крайне мне обидно. Вы лично знаете, как я летаю на скоростном самолёте - за 10 лет летной работы я не имел ни одной аварии, не разбил ни одного самолёта... У меня имеются десятки фактов, которые я мог бы привести, чтобы доказать Вам, как мне не доверяют. Не буду отвлекать Ваше внимание на ряде мелких фактов, укажу только самые основные: в течение ряда лет я прошу послать меня в командировку в Китай или Испанию - для приобретения боевого опыта. Все мои старания остаются безрезультатными.

По моему личному совету были построены 5 облегчённых (красных) самолётов И-16, на которых в 1937 году мы пятёркой показывали высший групповой пилотаж 18 августа в День авиации. Сейчас у нас все эти самолёты отобрали, даже самолёт, на котором я водил пятёрку, поддерживая свою технику пилотирования, воздушный бой и воздушную стрельбу, забрали люди, которые приобрели боевой опыт. Скоро уже будет полгода, как я не проводил никакого испытания, налетал за это время я не больше 5 часов на скоростном истребителе, и нет самолёта, на котором я мог бы тренироваться.

Вместе с лётчиком-испытателем Стефановским мы Вам лично писали рапорт, чтобы Вы помогли нам получить у нашего правительства разрешение на установление мирового рекорда - полёт вокруг света без посадки. Военный Совет ВВС одобрил наше предложение, но, по-моему, Вам лично это не доложено, так как мы от Вас так и не получили ответа.

Прошу Вас дать распоряжение про то, чтобы мне дали провести испытания самолёта И-180 и сделать на нём первый полёт. Я уверен, что Вы не откажете моей просьбе. Лётчик-испытатель НИИ ВВС майор С. П. Супрун".

Истребитель И-180 имел большую скорость, мощное вооружение, необходимые дальность и высоту. Близилась большая война и стране был необходимы самолёты высокого класса. Супрун добился своего. Полёт на И-180 был разрешён.

Опытный истребитель И-180 (2-й вариант), который испытавал С. П. Супрун.

Проверяя И-180, лётчик совершил на нем тысячи пилотажных фигур. Ещё не закончив программы испытаний, в беседе с командованием ВВС Супрун похвалил новый поликарповский истребитель. После этого был сделан заказ сразу на 100 машин! Однако Супрун продолжал гонять самолёт в небо, ища причину, погубившую Чкалова. И не находил. Подломилось шасси. Самолёт на большой скорости скапотировал. Когда Супруна извлекли из-под обломков, он был без сознания. Когда лётчик пришёл в себя, его отвезли в Боткинскую больницу. Но этот раз судьба была благосклонна к нему.

Завершить испытания И-180 было поручено комбригу Сузи. Во время испытаний на штопор самолёт потерял управление. Сузи успел выпрыгнуть, но парашют не раскрылся. После этого испытания всё-таки прекратили и производство самолёта свернули (было построено лишь около 10 предсерийных машин).

Когда Супрун выписался из госпиталя, его вызвали в Кремль и предложили добровольцем поехать в Китай, уже несколько лет сражающийся с японскими интервентами.

В июне 1939 года 50 советских лётчиков-добровольцев привели свои самолёты во временную столицу Китая - Чунцин. Группа Супруна состояла из двух подразделений. Эскадрилья И-15 под командованием Константина Коккинаки предназначалась для борьбы с бомбардировщиками. Эскадрилья И-16 - для борьбы с истребителями.

Свой первый бой, под руководством Супруна, молодые, ещё необстрелянные пилоты провели блестяще. Наблюдательные посты дали знать, на Чунцин идут японские бомбардировщики. Сначала взлетели 3 звена И-15 Коккинаки. Через пару минут группа Супруна на И-16. "Пятнадцатые" сразу бросились на ведущую девятку бомбардировщиков. "Шестнадцатые" ушли с набором высоты, на солнце. Они должны были сковать истребители японцев, прикрывающие бомбардировщики. Один из ведущей девятки бомбардировщиков, прошитый огненной трассой задымил и резко пошёл на снижение. Строй японцев, однако, не нарушился. В эти минуты, разогнав истребители, сверху ударила по врагу группа Супруна. В считанные секунды были сбиты ещё 2 бомбардировщика. Огнём стрелков был подбит один И-15, но бой уже был выигран.

Группа истребителей, которой командовал майор С. П. Супрун, быстро навела порядок в небе над городом. Теряя свои самолёты при каждом налёте, японцы уже с Июля стали летать преимущественно ночью. Супрун стал поднимать свои эскадрильи в темноте, уничтожая вражеские бомбардировщики, а затем сажая машины при фонарях "летучая - мышь" и свете фар самолётов, стоящих на аэродроме. По его просьбе на нескольких И-16 установили крупнокалиберные пулемёты, что значительно увеличело мощь огня. Уже к концу июля он лично сбил 2 самолёта противника и ещё несколько в группе.

Авиационная группа Супруна (до 50 истребителей) вскоре стала одной из главных "сил сдерживания" японцев. В декабре 1939 года группу перебросили на юг, где всё ожесточенее становились бои в провинции Юннань. Там лётчики прикрывали от вражеских налётов аэродромы и коммуникации. В январе 1940 года Супрун, одержавший по различным источникам от 6 до 8 побед, был отозван в Москву. К тому времени лётчики его группы сбили в воздушных боях 34 вражеских самолёта, а на земле уничтожили ещё более 20 самолётов и 2 больших склада горючего и боеприпасов. Свои потери составили 5 самолётов.

Степан Супрун был популярен не только среди советских лётчиков, но и среди многих пилотов мира. После подписания 23 августа 1939 года пакта о ненападении между СССР и Германией было заключено и торговое соглашение, по которому Советский Союз обязывался поставлять в Германию некоторые виды сырья и хлеб в обмен на немецкое оборудование и машины, в том числе и авиационную технику. Для реализации этого соглашения в Германию в марте 1940 года выехала торговая делегация, в составе которой был и Степан Супрун.

Степан Супрун в кабине Не-100, 1940 год.

Знакомил советскую делегацию с продукцией немецких фирм известный лётчик времен 1-й Мировой войны Эрнст Удет, благодаря которому нашей делегации были показаны почти все достижения немецкой современной авиационной техники.

На аэродроме в Ростоке комиссии представили новый истребитель Hе-100. Супрун, осмотрев этот самолёт, попросил разрешения на полёт. Представители фирмы "Хейнкель" пытались отговорить пилота, но, убедившись, что Супрун отлично разбирается в деле, разрешили лететь. Своим изумительным полётом он покорил всех присутствующих в тот момент на аэродроме. В своих мемуарах Эрнст Хейнкель с большой теплотой вспоминает об этом эпизоде:

"Это был высокий, статный мужчина. Перед первым полётом на Не-100, самом скоростном из всех самолётов, на которых он когда-либо летал, он имел 10-минутную консультацию с одним из моих лучших лётчиков-испытателей. Затем он поднял машину в воздух и стал швырять её по небу, выполняя такие фигуры, что мои лётчики почти онемели от удивления".

Опытный немецкий истребитель Heinkel Не-100. На таком летал С. П. Супрун.

Когда Супрун приземлился, техники, механики, инженеры подхватили пилота на руки и донесли к аэродромному казино. Немецкие пилоты признались, что в этом вылете они впервые увидели такие высокие лётно-технические возможности их самолёта.

С. П. Супрун в Германии.

Во время пребывания нашей делегации в Германии, на один из немецких аэродромов перегнали захваченный где-то новый английский истребитель "Спитфайр". Супрун получил разрешение полетать и на нём. Пробитый несколькими пулями, потрёпанный "Спитфайр" послушно вёл себя в небе. Своими мыслями об этом самолёте Степан Павлович поделился в институте. Отчитываясь о полётах на "Мессершмитте-109" и "Хейнкеле-100", Супрун добавил описание "Спитфайра": "Самолёт очень простой на взлёте и посадке благодаря малой скорости. Простой при выполнении фигур высшего пилотажа, имеет хорошую стойкость. Мал запас горючего. Винт не автоматизирован, нет крупнокалиберного пулемёта или пушки. Не очень чисто сделан, недостаточная горизонтальная скорость".

20 мая 1940 года Степану Супруну было присвоено звание Героя Советского Союза. Ему была вручена медаль "Золотая Звезда" № 461.

По возвращении из Германии, он вёл напряжённую работу по испытанию новых истребителей МиГ-3 и ЛаГГ-3. Так, 15 - 27 июня 1940 года, вместе со Стефановским, проводил государственные испытания самолёта ЛаГГ-3. Будучи ведущим лётчиком - испытателем, он убедился, что истребитель неустойчив в полёте, а посадка на нём опасна. В мае 1941 года он приступил к испытаниям модернизированного истребителя Як-1М. Выполнив цикл полётов, он остался очень доволен этой машиной.

В этот период Степана Супруна дважды рекомендовали на должность командира авиационной дивизии, а также помошника командира истребительной бригады или помошника начальника НИИ ВВС по лётной части. Он обещал подумать о этих предложениях, но война сломала все планы на будущее...

Начало Великой Отечественной войны застало Супруна во время отдыха в Сочи. Уже на рассвете 23-го он был в Москве. По пути домой у него возникла мысль о создании боевых полков из лётчиков-испытателей. Добившись разрешения Сталина, он срочно приступил к их формированию. С заводов были затребованы новейшие самолёты: МиГ-3, ЛаГГ-3, Ил-2, ТБ-7.

27 июня 1941 года было принято решение о формировании 6 полков особого назначения (2 истребительных авиаполка на МиГ-3, 2 бомбардировочных авиаполка на Пе-2, штурмовой авиаполк на Ил-2, дальнебомбардировочный авиаполк на ТБ-7) и отдельной разведывательной эскадрильи.

В 3 дня, отпущенные на формирование, уложиться было трудно. Полки были укомплектованы примерно наполовину. Оставив на хозяйстве своего заместителя подполковник С. П. Супрун с неполным полком срочно вылетел на фронт.

Прибыв на лесной аэродром Зубово в районе Бобруйска, полк, что называется с ходу, включился в боевую работу. Сразу же после приземления на фронтовом аэродроме они были обнаружены немецким самолётом - разведчиком Ju-88. Не теряя времени Супрун поднял свой МиГ-3 в воздух. Немец, заметив советский истребитель, начал уходить с набором высоты, создав Супруну идеальные условия для атаки - МиГ-3 создавался, именно, как высотный истребитель. Поэтому Спепан Павлович легко догнал "Юнкерс" и несколькими очередями расстрелял его. Приземлившись Супрун приказал как можно быстрее зарядить пулемёты и заправить горючим свой самолёт.

Первого разведчика немцы уже не дождутся, - Супрун зорко посмотрел на небо, улыбнулся. Затем строго произнёс: - Нам надо перехватить и второго. Вышлют обязательно...

Вскоре появился второй "Юнкерс". На глазах своих подчинённых, почти над аэродромом, он сбил второй самолёт.

На следующий день поступил приказ на уничтожение вражеских переправ через реку Березина. Супрун предложил атаку произвести штурмовку истребителями. Внезапный налёт двух эскадрилий вызвал панику среди немецких войск. В считанные минуты переправа была разбита, но при атаке зенитной артиллерией был сбит и взорвался в воздухе самолёт старшего лейтенанта Кругликова. Это была первая потеря полка.

Лишь за первые 4 дня боёв, лётчики уничтожили в воздушных схватках 12 самолётов противника (из них 4 - на счету командира), много живой силы и техники. Почти все боевые вылеты полка производились под прямым руководством Супруна. Всё это время он постоянно летал на истребителе МиГ-3 с бортовым номером "13".

Командуя 401-м истребительным авиаполком, он учил своих подчинённых мастерству ведения боя, призывал их использовать скоростные возможности "МиГов", заманивая противника вверх. Первым применил истребители для штурмовки переправ, ориентировал полк на борьбу с одиночными низколетящими самолётами, ввёл строгий порядок и дисциплину - лётчики дежурных звеньев каждый момент были готовы к вылету по тревоге.

По воспоминаниям командира 1-й эскадрильи полка В. И. Хомякова, за эти 4 дня было два случая, когда Степан Павлович в одиночку вёл бой с 6 и 4 немецкими истребителями. В обоих случаях Супрун был уверен в себе и своей боевой машине. Эта уверенность тогда показалась кое-кому чрезмерной. Но командир полка оказался верен своим принципам до конца. Он лично летал на разведку, каждый раз подымался со своими лётчиками в небо, ведя их на сопровождение бомбардировщиков или схватку с вражескими истребителями.

Вот краткая хроника действий полка за эти дни:

30 июля - в первый же день прибытия на фронт, Супрун лично сбил 2 самолёта - разведчика противника.

1 июля - нанесение штурмовых ударов по переправам через Березину. В воздушных боях сбито 4 самолёта противника, 1 из которых (Ме-110) - лично Супруном. Свои потери - 1 самолёт, лётчик которого погиб.

О своей победе над многоцелевым самолётом Ме-110, он рассказывал так:

"Немцы не придумали ничего нового ни в тактике, ни в авиационной технике... Что касается моей встречи с Ме-110, не скрою, это был не простой бой. По всему чувствовалось, что имею дело с опытным пилотом. Атаковал я его сзади. Однако в первой атаке промахнулся и проскочил мимо. Он погнался за мной, открыв огонь из пушек. Пришлось уходить вверх. Мне было известно, что Ме-110 за "МиГом" в набор высоты не угонится. А вот противник, по всей вероятности, этого не знал и полез очертя голову вверх. Не снижаясь, я немного отвернул вправо. Увлечённый атакой, он тоже начал в наборе кренить машину в ту же сторону. А потом, потеряв скорость, свалился на крыло, что мне и нужно было. Переворотом я зашёл к нему снизу и нанес смертельный удар".

3 июля - уничтожение 2-х переправ через Березину, железнодорожного моста и много вражеской техники и живой силы. При штурмовке вражеского аэродрома - сожжено на земле 17 самолётов, склады с ГСМ и боеприпасами. В воздушных боях сбито 4 самолёта.

4 июля - утром в паре с лейтенантом Остаповым Супрун летал на разведку, затем 2 раза - на сопровождение бомбардировщиков. После полудня - 4-й вылет в район Борисова, опять на сопровождение. Перед этим вылетом он подошёл к инженерам эскадрилий Н. С. Павлову и А. А. Манучарову, пожал плечами и сокрушённо сказал:

Ребята, я сегодня себя не узнаю. Вот уже вылетаю в 4-й раз, а пока не сбил ни одного самолёта противника.

Четвёртый вылет оказался для Супруна последним. Возвращаясь на аэродром, в паре с Остаповым, он произвёл разведку боевой обстановки. Остапов заметил в небе вражеский четырёхмоторный дальний бомбардировщик FW-200 и атаковал его, но был сбит огнём противника (вернулся в полк пешком через 2 суток).

Супрун, оставшись в одиночестве, принял решение продолжать полёт. Вскоре он в облаках обнаружил второй "Кондор" (так наши лётчики называли FW-200). Не разглядев сопровождающих бомбардировщик истребителей, Супрун бросился в атаку. Во время выхода из неё пуля немецкого стрелка попала ему в грудь.

В это время из облаков вывалилась шестёрка "Мессеров". Будучи уже раненым Супрун не вышел из боя. Очередь "МиГа" прошила фашистский самолёт и тот, загоревшись, резко пошёл к земле. Уже теряя сознание от потери крови, Супрун пропустил атаку другого Ме-109. Его огонь оказался точным. Истребитель загорелся. Напрягая последние силы, пытаясь спасти себя и машину, Супрун сумел посадить самолёт на поляне у кромки леса...

4 июля 1941 года, после полудня, многие жители близлежащих деревень - Монастыри, Паньковичи, Сурновка, а также солдаты, которые находились в Друцком замке были свидетелями воздушного боя одинокого советского истребителя с шестёркой немецких самолётов. Женщины, пасшие коров, видели: 3 "Мессера", окружив горящий "МиГ", шли за ним как на параде. Наш самолёт приземлился на опушке леса. Казалось, что советский лётчик выскочит из кабины горящей машины, но самолёт вдруг весь вспыхнул, в нём что - то взорвалось. Один из "Мессеров" снизившись, еще раз обстрелял горящий "МиГ". Бронеспинка, найденная на месте посадки Супруна, ныне хранится в музее города Сумы. Следы пулевых вмятин говорят, что этой очередью немцу не удалось прошить тело Степана Павловича.

Местные жители пытались помочь пилоту, но безжалостное пламя не выпустило его из своего плена. В синей дымящейся гимнастёрке он неподвижно сидел в открытой кабине, пальцы левой руки сжимали рычаг управления. Возле обугленной, спекшейся раны на груди мерцала "Золотая Звезда" Героя...

5 июля он был похоронен местными жителями возле деревни Монастыри. Выкопав неглубокую яму, застелив её листами обшивки самолёта, они осторожно положили тело пилота на дно, покрыли его жестью, забросали землёй и дёрном. А уже на следующий лень в деревню вошли немцы...

Личный пример командира полка всегда помогал лётчикам успешно громить врага. Его гибель болью отдалась в сердцах всех однополчан и вскоре на отдельных самолётах появились надписи: "За Супруна!" Уже без него они продолжали успешно решать все боевые задачи командования.

После гибели Супруна полк возглавил Константин Коккинаки.

К концу месяца на боевом счету полка числилось уже 54 сбитых самолёта. Образцы мужества и отваги показывали Константин Коккинаки, Валентин Хомяков, Леонид Кувшинов, Владимир Голофастов и многие другие воздушные бойцы.

Немецкая пропаганда объявила Супруна сдавшимся в плен. В связи с этим Сталин лично распорядился уточнить причину и место гибели. Стало известно, что 9 июля 1941 года в штаб дивизии пришёл крестьянин, который принёс значок депутата Верховного Совета СССР, медаль "Золотая Звезда" № 461, обгоревшие документы и пистолет ТТ.

Записка командира 23-й авиадивизии, в состав которой входил 401-й ИАП ОН, подполковника В. Е. Нестерцева о представлении Супруна к правительственной награде гласит: "Во главе группы скоростных истребителей МиГ-3 громил фашистских извергов и показал себя бесстрашным командиром; возглавляя группу, Супрун сразу отбил охоту стервятников ходить на низкой высоте, что безусловно заслуживает звания дважды Героя Советского Союза".

22 июля 1941 года подполковнику Супруну Степану Павловичу было присвоено звание дважды Герой Советского Союза посмертно.

Прошло 19 лет со дня гибели Супруна, но место и подробности разыгравшейся драмы оставались неизвестны. Местные жители, участвовавшие в захоронении известного советского лётчика, погибли во время оккупации. Официальные документы о его гибели, подготовленные командиром 23-й СМАД полковником Нестерцовым начальнику штаба Западного фронта, затерялись...

Летом 1960 года брат героя, полковник Фёдор Супрун возобновил поиск места гибели Степана Павловича. В архивах было найдено донесение командира 23-й авиационной дивизии, в которую входил 401-й ИАП ОН: "С. П. Супрун погиб в районе города Толочин Витебской области".

С помощью сотрудников Толочинского военкомата и местных жителей был определён район поисков. И вскоре под обломками "МиГа", в могиле, были найдены останки прославленного лётчика. По результатам поисков был составлен акт, который ныне хранится в Центральном музее Вооружённых Сил СССР.

В июле 1960 года останки С. П. Супруна были доставлены в Москву и захоронены на Новодевичьем кладбище. Красную гранитную глыбу доставили из карьеров Житомирщины при содействии трижды Героя Советского Союза А. И. Покрышкина.

* * *

В заключении хочется сказать несколько слов о других авиаторах, носящих славную фамилию Супрун - братьях Степана Павловича.

В одном из интервью, Степан Супрун сказал: "Отец воспитал нас, детей, коммунистами, а я братьев - лётчиками". И это было правдой. Братья Фёдор и Александр по примеру Степана стали военными лётчиками. Фёдор Павлович, окончив Качинскую военную авиашколу имени А. Ф. Мясникова, летал на самолётах 23 типов.

Начало Великой Отечественной войны застало Фёдора Супруна слушателем инженерного факультета Военно-Воздушной академии имени Н. Е. Жуковского. Узнав о том, что его брат Степан погиб в бою, Фёдор Павлович тут же написал рапорт, в котором просил разрешения отправиться на фронт. Но командование академии не удовлетворило его просьбу.

Окончив в 1942 году академию, Фёдор Павлович получил назначение на должность ведущего инженера - лётчика-испытателя в НИИ ВВС, то есть туда, где до войны служил Степан. Там он занимался в основном испытаниями боевых самолётов наших союзников, поставляемых в СССР по ленд-лизу.

В декабре 1943 года фирма "Белл" сообщила о создании, с учётом всем замечаний НИИ ВВС по "Аэрокобре", своей новой боевой машины.

Одновременно американцы просили прислать к ним лётчика и инженера для проведения контрольных испытаний истребителя Р-63 "Кингкобра". Эта работа была поручена ведущему лётчику-испытателю Андрею Григорьевичу Кочеткову и ведущему инженеру Фёдору Павловичу Супруну.

17 февраля 1944 года самолёт Ли-2 стартовал с Центрального аэродрома имени М. В. Фрунзе и отправился в США. Там, в Буффало, на берегу Ниагары, Кочетков, как пилот и Супрун, как инженер, начали испытания новой машины. Однажды случилось то, что часто бывало в боях на советско-германском фронте - самолёт не вышел из штопора, Кочетков вынужден был покинуть его с парашютом.

Истребители Р-63А "Кингкобра" из состава Советских ВВС, 1945 год.

Задание по испытанию новой машины было выполнено блестяще и в том же 1944 году на вооружение Советских ВВС стали поступать новые истребители Р-63 "Кингкобра". Несмотря на все доработки, эти машины сохранили многие недостатки своего предшественника - истребителя Р-39 "Аэрокобра", поэтому участия в боевых действиях эти машины почти не принимали. Их поставляли только в тыловые полки ПВО.

После службы в НИИ ВВС Фёдор Павлович занимал должность начальника факультета в Киевском высшем инженерном авиационном училище.

Младший брат, Александр также стал лётчиком - истребителем. Окончив перед самой войной военное авиационное училище, он уже вскоре проявил себя отличным воздушным бойцом. Защищая небо Москвы, сбил 6 вражеских самолётов (3 лично и 3 в группе), был ранен.

В известной книге "Войска ПВО страны в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов", на страницах 151 и 163 есть упомянания и о нём:

"26 сентября 1942 года лётчики 16-го ИАП (6-й ИАК ПВО) старший лейтенант А. П. Супрун и старшина Кравченко, вылетев на перехват вражеского самолёта Ju-88 в районе станции Верея, вступили с ним в бой. Самолёт Кравченко был подбит и ему пришлось воспользоваться парашютом. Оставшись один, А. П. Супрун всё же уничтожил "Юнкерс"...

7 ноября 1942 года большая группа воинов Московской ПВО удостоена правительственных наград. Гвардии младший лейтенант В. М. Помогалов награждён орденом Ленина, капитан Г. С. Богомолов,.. старший лейтенант А. П. Супрун... - орденом Красного Знамени".

После войны Александр Павлович продолжил дело своего брата Степана, работая лётчиком-испытателем в этом же самом НИИ ВВС.

Но в семье Супрунов не только мужчины связали свою жизнь с небом, но, так же, и женщины. Анна Павловна, младшая сестра Степана Супруна, стала известной парашютисткой.

В 1930-1940 годах она работала инструктором в одном из аэроклубов. Подготовила десятки парашютистов. Затем стала кандидатом химических наук и занялась наукой.

Такие вот славные авиационные традиции были в этой большой и дружной семье...

Буккер Игорь 13.08.2012 в 18:30

Это история о первом дважды Герое Советского Союза, который не пробыл на Великой Отечественной войне и месяца. Степан Павлович Супрун - выдающийся летчик-испытатель и военный летчик-истребитель, чья смелость граничила с безрассудством, близкий друг знаменитых советских асов Валерия Чкалова и Александра Покрышкина, - погиб в начале июля 1941-го.

Родился Степан Супрун 2 августа 1907 года в селе Речки, ныне Белопольского района Сумской области, в семье крестьянина Павла Михайловича и его жены Прасковьи Осиповны. В начале прошлого века большое количество украинцев в поисках лучшей доли осели в Новом Свете. В 1910 году, стремясь избежать наказания за участие в забастовке, в Канаду эмигрировал слесарь-механик по паровым плугам Павел Михайлович Супрун, а спустя три года сюда перебралась и его жена с двумя ребятишками. В канадском Виннипеге Степан успел окончить семь классов средней школы.

Подростком вместе с братом Федором, по совету отца, вступил в Лигу молодых коммунистов. А уже в 1924 году при помощи Коминтерна семья вернулась в СССР и обосновалась сначала на Алтае, куда с Украины переехал его дед, а затем - в Средней Азии, в разрушенной после землетрясения Алма-Ате. На следующий год, осенью, семья снова оказалась на своей исторической родине. Степа подался в ученики кустаря-каретника Голомудьки. Проработав в мастерской нэпмана одиннадцать месяцев, парень переехал в Сумы. Здесь 19-летнему комсомольцу помогли устроиться столяром в комборбез - комитет по борьбе с безработицей.

В 1927 году его отцу Павлу Михайловичу Супруну на Сумском машиностроительном заводе, как отличному специалисту и коммунисту-общественнику, выделили двухкомнатную квартиру, а позже избрали секретарем Сумского облисполкома. В 1928 году Степан приступил к работе на машиностроительном заводе.

Призванный в ряды РККА в 1929 году, уже на следующий год будущий летчик-ас окончил школу младших авиационных специалистов в Смоленске, а еще годом позже - военную авиационную школу пилотов. В официальной биографии героя говорится, что с 1931 года Степан Супрун - летчик - испытатель. В 1933 году его рекомендовали в Научно-испытательный институт Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Участвовал в испытаниях "этажерки Вахмистрова" и различных типов самолетов на "перевернутый" штопор.

В приснопамятном 1937 году Степан Супрун чуть было не попал под молот сталинских репрессий - был исключен из партии в связи с делом Гамарника, который застрелился накануне неминуемого ареста по делу Тухачевского. Супруну могли припомнить его пребывание за границей да и исключение из рядов ВКП(б) не вселяло оптимизма, однако, благодаря положительной характеристике сослуживцев, в течение двух дней его восстановили в партии. В ноябре 1937 года Супруна избирают депутатом Верховного Совета СССР первого созыва от Севастопольского округа.

Когда разбился его друг Валерий Чкалов, Степан написал письмо наркому Ворошилову: "К XVIII съезду нашей партии выходит второй экземпляр самолета И-180, на котором погиб лучший летчик нашей Родины Валерий Чкалов. На первом экземпляре этого самолета должны были проводить испытания: Чкалов - заводские и я - государственные. Сейчас же люди боятся доверить мне провести испытания и первым вылететь на этом самолете только лишь потому, что я депутат Верховного Совета Союза ССР. Тов. народный комиссар! Мне сейчас стало исключительно тяжело работать - все начальство в целях страховки... всяческими способами старается меня оттеснить в сторону, лишь бы я только не летал. Все это в корне неверно и крайне мне обидно. По-моему, Вы лично знаете, как я летаю на скоростном самолете - за десять лет летной работы я не имел ни одной аварии, не разбил ни одного самолета... ".

После участия в национально-освободительной войне в Китае (июнь 1939 - январь 1940 гг.), во время которой Супрун на И-16 лично сбил шесть японских самолетов, а летчики его группы сбили 34 вражеских самолета, уничтожили более 20 самолетов и два больших склада горючего и боеприпасов на земле, потеряв при этом пять своих машин, Степан Павлович в составе комиссии по закупке авиатехники побывал в Германии. Там ему удалось полетать на разных типах самолетов, с которыми вскоре придется столкнуться в воздушных боях. 20 мая 1940 года за героизм и мужество, проявленные в боях, майор С.П. Супрун был удостоен звания Героя Советского Союза.

В первых числах июля 1941 года на Западном фронте сформирован 401-й полк особого назначения, командиром которого назначают подполковника Супруна. На фюзеляже МиГа-3 Степана Павловича было нарисовано число 13, но офицер демонстрировал свое презрение к суевериям. Из 150 исправных самолетов Западного фронта 52 составляли истребители. Командование фронтом приняло решение имеющейся авиацией нанести удар по двум группировкам танковых войск Гудериана. В первый день своего прибытия на фронт Степан Супрун лично уничтожил два самолета-разведчика люфтваффе. Всего эскадрилья Супруна первого июля 1941 года сумела сбить четыре "мессершмитта".

"По воспоминаниям командира первой эскадрильи В. И. Хомякова , - сообщает в своей книге В. Фадеев, - в четыре дня боев было два случая, когда Степан Павлович Супрун в одиночку вел бой с шестью и четырьмя немецкими истребителями. Первый раз 15 МиГов шло сопровождать три девятки двухмоторных бомбардировщиков СБ, Степан Павлович, уйдя вперед, попал в окружение шести Ме-109. Второй раз, также вылетев на сопровождение бомбардировщиков, Супрун оказался среди четверки "мессершмиттов". Уверенность Супруна в своем мастерстве и новом советском самолете МиГ-3 казалась кое-кому чрезмерной. Он лично летал в разведку, каждый раз подымался со своими летчиками в небо, ведя их на сопровождение бомбардировщиков или в схватку с фашистскими истребителями ".

Четвертого июля 1941 года, после того как немецкими истребителями был сбит его напарник старший лейтенант Остапов, подполковник Супрун, оставшись в одиночестве, принял решение продолжать полет. В разрыве облаков показался немецкий бомбардировщик Focke-Wulf Fw 200 "Condor" .

Версия гибели подполковника изложена в книге В.Фадеева: "Не разглядев из-за налетающих клочьев облаков сопровождающих истребителей, Супрун кинулся в атаку, сделал разворот влево, открыл свою грудь и был ранен пулей стрелка. С истребителя такого ранения он получить не мог! Тут же подоспели "мессершмитты". Фашисты сразу почувствовали, что имеют дело с советским асом. МиГ атаковал и поджег один немецкий самолет. Но тут и МиГ загорелся от вражеского снаряда. Напрягая силы и волю, Супрун повел свой самолет к поляне у леса и сумел посадить его, однако в последний момент взорвались баки с остатками горючего и боеприпасы. Сопровождавшие горящий самолет три "мессера", убедившись, что он объят пламенем, взмыли вверх. Но фашист, который шел сзади МиГа, дал еще очередь в затылок Супруну. Бронеспинка, найденная на месте посадки Супруна, хранится в музее города Сумы. Следы пулевых вмятин говорят, что этой очередью немцу не удалось прошить тело Степана ".

22 июля 1941 года командиру полка С. П. Супруну посмертно было присвоено звание дважды Героя Советского Союза.