Гусиное перо, а иногда воронье, павлинье, лебединое применяли для письма, уже начиная с VII века. А вот перья кур, индюшек, цесарок, голубей для этого не годились, так что ни одна курица, индюк или голубь не могли бы похвалиться тем, что они помогли знаменитым писателям создавать книги. Только гуси! Ведь и Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь писали свои бессмертные произведения, обмакивая в бронзовые чернильницы-непроливашки гусиные перья. От того, как обрезано и заточено перо, во многом зависело качество написанного. Наш великий поэт Пушкин никому не доверял этого важного дела. Мало того, он, как и некоторые другие любители хорошего пера, знал одну тайну. Гусиные перья, взятые из левого крыла, гораздо лучше, красивее выписывают буквы, потому что их изгиб удобнее для руки.
Хорошее перо считалось ценным подарком. Гёте, известный немецкий поэт, прислал в подарок Пушкину прекрасно отточенное перо в богатом футляре. Оно и сейчас хранится в музее-квартире поэта в Санкт-Петербурге.
А писать гусиными перьями совсем непросто. В неумелых руках каждая линия, выведенная справа налево или снизу вверх, любой овал заставляли перо брызгать мелкими противными брызгами. При сильном нажиме оно «раскорячивалось» и довольно скоро списывалось. А скрип!.. Вот как Гоголь описывает одну петербургскую канцелярию: «Шум перьев был больше похож на то, как несколько телег с хворостом проезжали на четверть аршина иссохшими листьями...». Очень успокаивающая музыка!
И все-таки, несмотря на все свои недостатки, гусиные перья успешно прослужили пишущему человечеству целое тысячелетие. Десять веков упругое гусиное перо скрипело по пергаменту рукописных книг. Сколько королевских указов подписано им!
Сколько таинственных сообщений, сколько формул вдохновенных алхимиков, рецептов аптекарей написано им!
Говорят, владычество гусиных перьев окончилось таким образом. У одного человека, которому приходилось много писать, был слуга. С жалостью смотрел он на своего хозяина, который то и дело менял перья. И тогда у слуги появилась идея: а что если сделать точно такое же перо, но только из прочного материала? Например, из стали? И слуга смастерил такое перо. Он очень старался, но все же перо выглядело немного неказистым, а главное, изобретатель не догадался сделать на кончике пера продольную прорезь. Перо очень брызгало чернилами и писало без нажима. Но вскоре догадались такую прорезь сделать, и тогдакетальное перо совершенно вытеснило гусиное.
Казалось, что чернильницам ничего не грозит, и тогда еще мало кто предполагал, что они тоже уйдут в небытие. Мысль изоб-ретателей упорно работала над тем, как соединить в одно целое перо, ручку и чернильницу. В муках творчества, которые продолжались около ста лет, родилось наконец так называемое «стилографическое» перо. Оно работало так: в полую ручку заливали чернила. Ручка заканчивалась тонкой металлической трубочкой, в которую вставлялась проволочка. В результате образовывался узкий канал, через который просачивались, а не текли (что было очень важно!) чернила.
Изобретатели — люди удивительные. Порой их мысль взлетает так высоко, что достает прямо до потолка. Они придумали такое сооружение: под потолком висел бачок с чернилами, которые по резиновым трубочкам стекали вниз к металлическим стержням и краникам. Если повернуть краник и сжать пальцами стерженек, чернила течь не будут, если отпустить — потекут вниз. Такие «вечные перья» устанавливали в конторах, банках, других присутственных местах. А дома? Кто же захочет держать у себя под потолком бочку с чернилами? Тогда один догадливый человек придумал вот что: он разрезал металлический стержень на несколько частей, каждую заточил и вставил в палочку. Так появилась «вставочка» — ручка, которую помнят еще те, кто учился в школе в шестидесятые, а в глубинке и в семидесятые годы. Канцелярские перья, надетые на крашеную деревянную палочку, можно встретить еще и сейчас, например, на некоторых почтах.
Каких только перьев не придумали за два последних столетия! Остроконечные и с загнутым носиком — канцелярские. Плакатные для художников, картографические для составления географических карт, нотные с двойным расщепом — для переписчиков нот. Перья в форме Эйфелевой башни, перья с портретами Наполеона и английской коро-левы. Существовали именные перья, украшенные гербами. Это, конечно, для знатных людей, у которых гербы имелись.
Однако нельзя сказать, что гусиное перо было самым древним пишущим приспособлением. В Древнем Египте, например, еще четыре с половиной тысячи лет назад поль-зовались каламом — заостренной тростниковой палочкой, которую обмакивали в чернила. Каламы не сохранились до наших дней, их не увидишь в музее, но зато до нас дошли подробные описания, как их изго-товляли и как ими пользовались.
У тех же египтян существовало и другое изобретение, его обнаружили в гробнице Ту- танхамона. Оно представляло собой свинцовую трубочку с заостренным концом. Внутрь трубочки вставляли тростинку, наполненную темной жидкостью. Жидкость понемногу стекала к заостренному концу, и когда трубочкой водили по папирусу, на нем оставался четкий черный след. Это изобретение древних египтян просто-напросто было забыто, и долгие века гусиное перо оставалось самым совершенным пишущим средством.
Напиши мне письмо гусиным пером,
Как живёшь ты одна в этом мире своём,
Кто с тобой танцевал на осеннем балу,
А потом получил от Эрота стрелу.
Может, юный корнет глаз не смог отвести -
Заказал фаэтон, чтоб тебя увезти,
Поглощённый твоей неземной красотой,
Поздно понял герой: его план был пустой!
Или пылкий поэт тебе стансы читал,
А потом музыкант наиграл мадригал,
Как он любит тебя беззаветно одну
И готов подарить тебе с неба луну.
А быть может сейчас ты по саду идешь
Вспоминаешь меня и по-прежнему ждёшь...
Шелестит под ногами цветная листва,
И звучат для меня дорогие слова:
«Напиши мне письмо
гусиным пером,
Как живёшь ты один
в этом мире своём,
Почему танцевал
не со мной этот вальс,
Я тоскую одна,
я тебя заждалась.
Почему танцевал
не со мной этот вальс,
Я тоскую одна,
я тебя заждалась».
(ОСЕННИЙ ВАЛЬС)
Свеча, чернильница, перо
Инна Агюлан
Из поэтической тетради
Глядят забытые давно
Три принадлежности поэта:
Свеча, чернильница, перо.
И хоть теперь в них надобности нету,
В музее им остаться суждено,
Есть в арсенале каждого поэта
Свеча, чернильница, перо.
При свете ламп чернилами не пишем.
Гусей не надо дергать за крыло.
Но какой чудной силой они дышат:
Слова: "Свеча, чернильница, перо!"
Свеча горит… Строка в чернильной влаге...
В Михайловском дороги замело…
Не спит поэт - и над листом бумаги
Гарцует весело гусиное перо.
Два века ничего не изменили.
Без вас пусто святое ремесло.
О, сколько вы поэтов нам открыли,
Свеча, чернильница, перо!
Все в жизни преходяще, без сомненья.
Но даже в Интернете все равно
Останутся как символ вдохновенья
Свеча, чернильница, перо…
Цивилизация Древнего Египта и по сей день поражает многих своей развитостью. Помимо пирамид и продвинутого земледелия, на высокий уровень здесь была поднята и письменность. Жители этой страны использовали тонкие кисти, сделанные из тростника, а писали они папируса. У каждого писца всегда был свой личный пенал с несколькими палочками и чашками для воды и красок.
В Древнем Риме граждане использовали кодексы – восковые книжечки. Писали на них с помощью заостренных металлических палочек – стилусов. Когда запись была уже не нужна, ее стирали, а заменяли воск.
Англосаксы являются изобретателями пергамента. Именно из него стали сделать рукописные книги. Они стали прообразом современной печатной продукции. Но писать на бумаге стилусом было крайне затруднительно, поэтому было придумано новое изобретение – специально заточенное птичье перо.
Брали их, как правило, у гусей. Обусловлено это тем, что у перьев этой птицы более толстые стенки, что увеличивает срок службы пера. Также они крупнее, а значит держать и работать ими удобнее. Позже появились составные пишущие принадлежности, элементами которых являлись перо редкой любой птицы, проставка - держатель и пишущий конец. Эти инструменты можно считать прародителями перьевых ручек. Писали ими вплоть до 18 века.
Стальные перья и шариковые ручки
Со временем, когда люди научились достаточно умело обращаться с металлом, начали создаваться стальные перья. Впервые их появление зафиксировано в Германии в 1748 году. Однако писать ими было неудобно, так как они разбрызгивали чернила, чем делали текст неудобочитаемым.
В 1792 году англичанин Д. Перри решил это проблему с помощью продольной прорези в острие пера. Она задерживала чернила внутри себя, не позволяла им разбрызгиваться в разные стороны. Это улучшило качество письма. В начале 19 века стальные перья стали выпускать массово. Со временем они вытеснили привычные птичьи и просуществовали вплоть до 1950-х годов прошлого столетия.
В середине 20 века была придумана шариковая ручка. Вначале ей пользовались преимущественно военные, однако со временем они получили большую популярность. В 1960-е года японцами была придумана ручка с фетровым наконечником. Она имела пористый стержень, который пропитывался жидкостью на спиртовой или нитрооснове. Позже эти ручки стали называть
«Уронила меня мать, подняли люди, срезали голову, вынули сердце, дали пить - и стал я говорить...» Вот так загадка! Ничего не поймешь! Как это - голову срезали, а он пьет и говорит? Все-таки что же это такое? Оказывается, речь идет о гусином пере. Подняли его, наискосок срезали кончик, прочистили середину, обмакнули в чернила - и стало оно писать, то есть говорить, рассказывать.
Гусиное перо, а иногда воронье, павлинье, лебединое применяли для письма, уже начиная с VII века. А вот перья кур, индюшек, цесарок, голубей для этого не годились, так что ни одна курица, индюк или голубь не могли бы похвалиться тем, что они помогли знаменитым писателям создавать книги. Только гуси! Ведь и Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь писали свои бессмертные произведения, обмакивая в бронзовые чернильницы-непроливашки гусиные перья. От того, как обрезано и заточено перо, во многом зависело качество написанного. Наш великий поэт Пушкин никому не доверял этого важного дела. Мало того, он, как и некоторые другие любители хорошего пера, знал одну тайну. Гусиные перья, взятые из левого крыла, гораздо лучше, красивее выписывают буквы, потому что их изгиб удобнее для руки.
Хорошее перо считалось ценным подарком. Гёте, известный немецкий поэт, прислал в подарок Пушкину прекрасно отточенное перо в богатом футляре. Оно и сейчас хранится в музее-квартире поэта в Санкт-Петербурге.
А писать гусиными перьями совсем непросто. В неумелых руках каждая линия, выведенная справа налево или снизу вверх, любой овал заставляли перо брызгать мелкими противными брызгами. При сильном нажиме оно «раскорячивалось» и довольно скоро списывалось. А скрип!.. Вот как Гоголь описывает одну петербургскую канцелярию: «Шум перьев был больше похож на то, как несколько телег с хворостом проезжали на четверть аршина иссохшими листьями...». Очень успокаивающая музыка!
И все-таки, несмотря на все свои недостатки, гусиные перья успешно прослужили пишущему человечеству целое тысячелетие. Десять веков упругое гусиное перо скрипело по пергаменту рукописных книг. Сколько королевских указов подписано им!
Сколько таинственных сообщений, сколько формул вдохновенных алхимиков, рецептов аптекарей написано им!
Говорят, владычество гусиных перьев окончилось таким образом. У одного человека, которому приходилось много писать, был слуга. С жалостью смотрел он на своего хозяина, который то и дело менял перья. И тогда у слуги появилась идея: а что если сделать точно такое же перо, но только из прочного материала? Например, из стали? И слуга смастерил такое перо. Он очень старался, но все же перо выглядело немного неказистым, а главное, изобретатель не догадался сделать на кончике пера продольную прорезь. Перо очень брызгало чернилами и писало без нажима. Но вскоре догадались такую прорезь сделать, и тогдакетальное перо совершенно вытеснило гусиное.
Казалось, что чернильницам ничего не грозит, и тогда еще мало кто предполагал, что они тоже уйдут в небытие. Мысль изобретателей упорно работала над тем, как соединить в одно целое перо, ручку и чернильницу. В муках творчества, которые продолжались около ста лет, родилось наконец так называемое «стилографическое» перо. Оно работало так: в полую ручку заливали чернила. Ручка заканчивалась тонкой металлической трубочкой, в которую вставлялась проволочка. В результате образовывался узкий канал, через который просачивались, а не текли (что было очень важно!) чернила.
Изобретатели - люди удивительные. Порой их мысль взлетает так высоко, что достает прямо до потолка. Они придумали такое сооружение: под потолком висел бачок с чернилами, которые по резиновым трубочкам стекали вниз к металлическим стержням и краникам. Если повернуть краник и сжать пальцами стерженек, чернила течь не будут, если отпустить - потекут вниз. Такие «вечные перья» устанавливали в конторах, банках, других присутственных местах. А дома? Кто же захочет держать у себя под потолком бочку с чернилами? Тогда один догадливый человек придумал вот что: он разрезал металлический стержень на несколько частей, каждую заточил и вставил в палочку. Так появилась «вставочка» - ручка, которую помнят еще те, кто учился в школе в шестидесятые, а в глубинке и в семидесятые годы. Канцелярские перья, надетые на крашеную деревянную палочку, можно встретить еще и сейчас, например, на некоторых почтах.
Каких только перьев не придумали за два последних столетия! Остроконечные и с загнутым носиком - канцелярские. Плакатные для художников, картографические для составления географических карт, нотные с двойным расщепом - для переписчиков нот. Перья в форме Эйфелевой башни, перья с портретами Наполеона и английской королевы. Существовали именные перья, украшенные гербами. Это, конечно, для знатных людей, у которых гербы имелись.
Однако нельзя сказать, что гусиное перо было самым древним пишущим приспособлением. В Древнем Египте, например, еще четыре с половиной тысячи лет назад пользовались каламом - заостренной тростниковой палочкой, которую обмакивали в чернила. Каламы не сохранились до наших дней, их не увидишь в музее, но зато до нас дошли подробные описания, как их изготовляли и как ими пользовались.
У тех же египтян существовало и другое изобретение, его обнаружили в гробнице Ту- танхамона. Оно представляло собой свинцовую трубочку с заостренным концом. Внутрь трубочки вставляли тростинку, наполненную темной жидкостью. Жидкость понемногу стекала к заостренному концу, и когда трубочкой водили по папирусу, на нем оставался четкий черный след. Это изобретение древних египтян просто-напросто было забыто, и долгие века гусиное перо оставалось самым совершенным пишущим средством.
Кто-то сказал однажды, глядя на чернильницу, стоявшую на письменном столе в кабинете поэта: «Удивительно, чего-чего только не выходит из этой чернильницы! А что-то выйдет из нее на этот раз?... Да, поистине удивительно!»
— Именно! Это просто непостижимо! Я сама всегда это говорила! — обратилась чернильница к гусиному перу и другим предметам на столе, которые могли ее слышать. — Замечательно, чего только не выходит из меня! Просто невероятно даже! Я и сама, право, не знаю, что выйдет, когда человек опять начнет черпать из меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только не уместится на ней! Да, я нечто замечательное! Из меня выходят всевозможные поэтические творения! Все эти живые люди, которых узнают читатели, эти искренние чувства, юмор, дивные описания природы! Я и сама не возьму в толк — я ведь совсем не знаю природы, — как все это вмещается во мне? Однако же это так! Из меня вышли и выходят все эти воздушные, грациозные девичьи образы, отважные рыцари на фыркающих конях и кто там еще? Уверяю вас, все это получается совершенно бессознательно!
— Правильно! — сказало гусиное перо. — Если бы вы отнеслись к делу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосуд с жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать и выложить на бумагу то, что ношу в себе! Пишет перо! В этом не сомневается ни единый человек, а полагаю, что большинство людей понимают в поэзии не меньше старой чернильницы!
— Вы слишком неопытны! — возразила чернильница. — Сколько вы служите? И недели-то нет, а уж почти совсем износились. Так вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много вас у меня перебывало — и гусиных и английских стальных! Да, я отлично знакома и с гусиными перьями и со стальными! И много вас еще перебывает у меня в услужении, пока человек будет продолжать записывать то, что почерпнет из меня!
(«Перо и Чернильница», отрывок), Х.К. Андерсен
Гусиное перо — перо гуся, использовали в качестве письменного инструмента на протяжении VII — XIX веков, до изобретения металлического пера.
Гусиное перо, в отличие от перьев других распространённых птиц (чаще всего домашних), представляет собой толстый полый стержень, имеющий объёмное пористое основание, поэтому перо "ухватисто", т. е. его удобно держать в руке при письме. При наклонном срезе кончика пера ножом обнажается пористая внутренность, хорошо впитывающая чернила, что позволяет реже окунать кончик пера в чернильницу. Умеренно мягкий кончик пера хорошо сохраняет свою форму при письме, тем самым исключая необходимость частой заточки. Однако кроме гусиных перьев при письме могли использовать и перья других птиц с жесткими перьями, а именно ворона, павлина, индюка, глухаря или лебедя.
Затачивание кончика пера специальным ножом называется очинкой (или очином, обчинкой. Нож для очинки перьев называли перочинным ножом, однако в настоящее время это название распространилось на все карманные ножи.
Перед очинкой перо необходимо было подвергнуть предварительным подготовительным операциям:
—
С пера обрезалась часть бородки для того, чтобы пишущему было удобнее браться за стержень;
—
Перо вываривалось в щелочи для обезжиривания. Время варки составляло не менее 10—15 минут;
—
Вываренное и высушенное перо обжигалось и закаливалось в горячем песке с температурой не более 60—65°С, после чего кончик пера был готов к очинке.
Гусиное перо довольно быстро списывалось - приходилось чинить его заново или поворачивать верхней стороной вниз. В 1809 году была изобретена машинка для очинки гусиных перьев, но в России это изобретение не привилось.
При письме гусиным пером появившиеся помарки в тексте исправляли специальным скребком.
Люди, хорошо владевшие техникой письма гусиным пером, назывались писцами (писарями), никогда не оставались без работы и чрезвычайно ценились.
Очинка пера была очень важной операцией, поскольку от правильного её проведения во многом зависело качество почерка. Многие поэты и писатели никому не доверяли очинку своих перьев. Хорошие перья принято было даже дарить. В кабинете Пушкина в богатом футляре хранилось собственное перо Гёте, присланное им в подарок великому русскому поэту.
Так как гусиное перо было, по своему происхождению, природным материалом, оно имело ряд определённых недостатков.
Один из самых основных — необходимость частой заточки, поскольку кончик пера от трения о бумагу постоянно стачивался, издавая характерный скрип. Николай Васильнвич Гоголь в "Мертвых душах" пишет:
"Шум от перьев был большой и походил на то, как будто бы несколько телег с хворостом проезжали лес, заваленный на четверть аршина иссохшими листьями…"
Александр Сергеевич Пушкин при работе исписывал свои перья почти до самого основания. До настоящего времени сохранились два его гусиных пера, обгрызенных сверху и настолько коротких, что их едва можно удержать в пальцах. Одно из этих перьев находится на письменном столе А.С. Пушкина в его квартире на Мойке, второе — в настоящее время экспонируется в Государственном музеи Пушкина в Москве. Иван Иванович Пущин в своих «Записках о Пушкине» вспоминал:
"…везде разбросаны исписанные листы бумаги, всюду валялись обкусанные, обожженные кусочки перьев (он всегда с самого Лицея писал оглодками, которые едва можно было держать в пальцах)."
При письме гусиным пером все линии, выводившиеся справа налево, снизу вверх, овалы и прочее, давались с трудом, зачастую даже в умелых руках писаря нередко вызывая чернильные брызги.
Гусиным пером можно было писать лишь на хорошей плотной бумаге. Также из гусиного крыла для письма годилось всего три или четыре пера, вследствие чего их приходилось экономить, разрезая на несколько частей и затачивая каждую в отдельности .
Гусиные перья поступали в розничную продажу в пучках, обвязанных бечевкой по 25 штук в пучке. В поместьях обычно перья не покупали, а пользовались перьями своих, домашних гусей.
Помню, когда я учился в школе, у нас в классе висел портрет Пушкина с гусиным пером в руке. Глядя на это гусиное перо, я тогда сочувствовал Александру Сергеевичу: как же трудно было ему писать таким пером.
Из любопытства, я тогда решил сам изготовить гусиное перо и проверить его в деле. Я аккуратно срезал наискось конец пера, сделал надрез посредине как в металлических перьях, обмакнул в чернила, а дальше на чистом листе появлялись вместо букв только жирные кляксы - перо категорически отказывалось писать. И если при чрезмерном старании и аккуратности мне все же удавалось избежать клякс, то все равно одного обмакивания пера в чернила не хватало даже на одну букву. Это сколько же раз, думал я, надо было Пушкину обмакнуть перо в чернила, чтобы написать, например, сказку «Руслан и Людмила»?
Это сегодня разных ручек навалом - и шариковые, и перьевые, и гелиевые, - а во времена Пушкина не было даже ручек, которыми я писал в начальных классах, обмакивая, надетое на деревянную палочку железное перо в чернильницу-непроливашку. Помню, писал я пером «Звездочка». Были еще перья «Лягушка», «11-й номер» и другие.
Уже взрослым я узнал, что не такие уж плохие были гусиные перья, и писали они не хуже наших «лягушек» и «звездочек». А все потому, что перья во времена Пушкина изготовлялись иначе, чем я думал. Брали перья у живых гусынь, и брали только из левого крыла (для левшей брали из правого крыла) и только весной. Затем перья втыкали в раскаленный песок или золу, чтобы размягчить их и очистить от жира. Затем полую трубку надрезали и туда вставляли точно такую же, но объемом поменьше. Получалось наподобие капсулы внутри пера, где скапливались чернила. Кончик пера надрезался специальным перочинным ножичком (название «перочинный ножик» дошло до наших дней). Вот когда такое перо брал в руку Пушкин, у него сразу
«И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо – к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут».
Чтобы написать такое стихотворение, Пушкину достаточно было обмакнуть перо в чернила не больше трех раз. Одного обмакивания пера было достаточно, чтобы написать целое предложение.
Мало кто знает, что Россия являлась одним из крупнейших производителей перьев во всем мире. Только в одну Англию Россия экспортировала 27 миллионов гусиных перьев в год. В российских городах перья поступали в продажу в пучках, обтянутых бечевкой по 25 штук в пучке.
Недостаток таких перьев был один – их часто приходилось затачивать, поскольку кончик пера от трения в бумагу быстро стачивался, издавая характерный скрип. Вот как об этом скрипе писал Гоголь в «Мертвых душах»: «Шум от перьев был большой и походил на то, как будто несколько телег с хворостом проезжали лес, заваленный на четверть аршина иссохшими листьями».
Однако же из-под такого вот скрипучего пера выходили гениальные произведения Шекспира, Гёте, Байрона, Пушкина, Лермонтова... После того, как в середине 19 века в Германии началось производство металлических перьев, исчезли не только гусиные перья, но и не стало поэтов, равных Шекспиру, Пушкину и другим вышеперечисленным гениям. Может быть, в гусиных перьях скрыта какая-то побуждающая и вдохновляющая на творчество сила?
Кстати, гусиное перо и сегодня служит людям – из него изготовляют волан для игры в бадминтон. Волан состоит из 16-ти гусиных перьев и пробковой головки, обтянутой тонкой лайковой кожей.
Деревянные ручки с металлическим пером просуществовали более века. Помню, когда я учился в первом классе, нам первое время не разрешали писать даже такими ручками, а только карандашом, пока не «набьем» руку и не научимся правильно выводить буквы. Какая радость была, когда тебе разрешали, наконец-то, писать настоящей ручкой.
Для ручки на партах был предусмотрен специальный желобок. Сегодня таких парт, к сожалению, давно уже нет. Парты тогда представляли собой цельную мощную конструкцию целиком из дерева. Двухместная парта объединяла в одно неразрывное целое сиденье со спинкой и столешницу, наклоненную под углом примерно 25-30 градусов. Для удобства, в столешнице было предусмотрено два откидных клапана-крышки. Помню, учителя часто нас журили за то, что мы грохотали этими крышками, тренировали нас опускать их плавно, бесшумно. Во время урока мы старались не хлопать крышками, но зато после звонка грохот от крышек напоминал артобстрел.
Под столешницей располагалась полка для портфелей. Передний край столешницы был выполнен в виде неширокой горизонтальной планки, на которой размещались два углубления для чернильниц-непроливашек и два желобка для ручки или карандаша. Для того чтобы парты «росли» вместе с учениками, их выпускали четырех размеров.
Ручки с металлическим пером постепенно стали заменяться шариковой ручкой, которую изобрел в 1938 году венгерский журналист Ладисло Биро. Его ручки были далеки от совершенства и претензий к ним было много. До ума довел шариковую ручку Джордж Паркер. Ручкой «Паркер» Эйзенхауэр подписывал акт о капитуляции фашистской Германии.
В СССР выпуск шариковых ручек был налажен в 1949 году, а доступными для всех граждан они стали где-то в 60-х годах. Когда заканчивалась паста, стержни, помню, тогда не выбрасывали, а по нескольку раз заправляли в специальных заправочных пунктах.
Пишу и думаю: какой же я старый! Я еще захватил парты, деревянные ручки с металлическим перьями и чернильницы-непроливашки. Если бы я обладал способностью перемещаться во времени, я бы из этого современного сумасшедшего мира вернулся во времена Пушкина, где влюбленные писали друг другу записочки и письма гусиными перьями.
Как живёшь ты одна в этом мире своём,
Кто с тобой танцевал на осеннем балу,
А потом получил от Эрота стрелу.
Может, юный корнет глаз не смог отвести -
Заказал фаэтон, чтоб тебя увезти,
Поглощённый твоей неземной красотой,
Поздно понял герой: его план был пустой!
Или пылкий поэт тебе стансы читал,
А потом музыкант наиграл мадригал,
Как он любит тебя беззаветно одну
И готов подарить тебе с неба луну.
А быть может сейчас ты по саду идешь
Вспоминаешь меня и по-прежнему ждёшь...
Шелестит под ногами цветная листва,
И звучат для меня дорогие слова:
«Напиши мне письмо
гусиным пером,
Как живёшь ты один
в этом мире своём,
Почему танцевал
не со мной этот вальс,
Я тоскую одна,
я тебя заждалась.
Почему танцевал
не со мной этот вальс,
Я тоскую одна,
я тебя заждалась».
(ОСЕННИЙ ВАЛЬС
Стихи Юлия ХАРИСА)
Рецензии
"О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!"
Я ведь и до сей поры предполагал, что гусиное перо просто обрезают и пишут:) А тут столько важных деталей! Это ведь, как попытаться из фанеры сделать скрипку - внешне, может быть, получится также, а вот звука извлечь не получится.